Вкус греха
Шрифт:
Мисс Роуз не удивилась, увидев, что Селина выходит одна.
— Такого упрямого гордеца я в жизни не встречала, — ворчала она, выезжая на дорогу. — Половине города нет никакого дела до того, появится он сегодня или нет.
— Зато остается вторая половина, — возразила Селина. — И они—то дадут ему понять, что им не все равно. Мисс Роуз, человек имеет право на гордость. Тем более когда у него нет ничего больше.
Мисс Роуз пристально посмотрела на нее.
— Не хочу спрашивать, чем вы занимаетесь, когда остаетесь вдвоем.
Свадьба. Это означает многое — любовь, будущее… Пережив предательство Викки и Ричарда, Селина решила про себя, что настанет и ее очередь создать семью. Настанет день, когда она встретит хорошего человека, полюбит его и навсегда свяжет с ним свою судьбу. Но после встречи с Уиллом она почему—то перестала размышлять на эту тему. Она не могла себе представить, какая жестокая необходимость может заставить его жениться на ней. Господи, она даже не в силах затащить его в постель. Любовь, церемония в церкви, брачный договор — все это лишь сладкие грезы. Несбыточные.
— Нет, — холодно сказала она. — Никаких свадеб.
— Почему? Неужто ты считаешь, что слишком хороша для него?
— Мисс Роуз! — возмущенно воскликнула Селина.
Старуха тяжело вздохнула.
— Он—то, по—моему, считает, что ты чересчур хороша для него. — Видя по сердитому лицу Селины, что она собирается что—то возразить, мисс Роуз добавила: — Я же вижу, какими глазами ты на него смотришь и как себя ведешь, когда его нет. Так что у меня были основания задать тебе такой вопрос. Я любопытна, как все старухи, ты уж прости.
Селина что—то недовольно проворчала. Любопытство старухи зашло слишком далеко. Такой вопрос даже сама Селина не смеет себе задавать.
И все—таки этот распроклятый вопрос мучил Селину весь праздничный день, наполненный, разумеется, пересудами насчет Мелани. Ответ пришел уже в сумерках, когда она разыскивала в лесу футбольный мяч своего племянника и случайно набрела на Уилла.
Глава 11
Уилл стоял, прислонившись к дереву, и лениво подбрасывал мяч четырехлетнего Ника. Каким образом Уилл здесь оказался? Как он узнал, что именно Селина, а не Викки и не Ричард, откликнется на нытье Ника?
Селина оглянулась. Поляну окружал густой кустарник, так что они с Уиллом находились в уединении.
Она сунула руки в карманы и решительно направилась к нему. В ответ на его улыбку она также улыбнулась.
— Что ты здесь делаешь? — спросила Селина.
Уилл снова подбросил мяч.
— Я же сказал, что, может быть, приду к фейерверкам.
— Отсюда их не видно.
— Неправда.
Уилл кивком указал ей направление, она обернулась и увидела среди ветвей деревьев яркие огни.
Селина повернулась к Уиллу.
— Их гораздо лучше видно с того места, где обосновались
— Можно подумать, твоя мама любезно пригласит меня разделить с вами трапезу, — насмешливо заметил он.
— Моя мама вполне любезна.
— Возможно. Зато твоя сестра этим достоинством не отличается, и я уверен, что твой отец не будет особенно любезен, видя, что честь его маленькой дочурки под угрозой. — Уилл в последний раз подбросил мяч, вложил его в руки Селины и притянул ее поближе. — Я не хочу смотреть фейерверки в обществе твоих родителей, твоей сестры, человека, за которого ты якобы хотела замуж, и их выводка.
Он хочет остаться с ней наедине. От этой мысли в Селине проснулось неудовлетворенное желание.
— Есть и другие места, — шепнула она.
— Там нельзя.
Уилл наклонил голову и слегка коснулся губами ее губ. Она выдохнула с легким стоном, и его язык скользнул к ней в рот.
От него пахло табаком, а на губах чувствовался вкус спиртного. Может быть, алкоголь придал ему решимости? Или под воздействием алкоголя он позабыл о важных причинах, вынуждавших его воздерживаться от контактов с ней?
— И этого там нельзя, — прошептал Уилл, расстегивая ее блузку.
Его руки уже сжимали ее груди, распаляя ее желание. Она застонала, но спохватилась и умолкла.
Голоса за кустами притихли. Где—то невдалеке раздался глухой удар, и небо осветилось пурпурным светом. Начался главный фейерверк. А другой фейерверк взрывался в теле Селины, во всех местах, которых касался Уилл. Он склонился над ней и прикусил ее сосок. По ее телу прошла дрожь, у нее перехватило дыхание, и все же она нашла в себе силы остановить его.
— Почему? — выдохнула она.
Очередная ракета разорвалась в небе каскадом серебряных звезд, и они на мгновение осветили лицо Уилла. Оно было столь серьезно, что у Селины замерло сердце. Уилл молча ласкал ее грудь, заставляя трепетать в мучительной неге.
Почему? «Такой короткий вопрос, — думал Уилл, — и такой емкий». Почему он это делает? Почему он мучает себя? Почему он не может защитить ее? Почему не уберег ее от себя самого?
Все просто и очевидно. Потому что вдали от нее он сходит с ума. Он жаждет ее. Только она может насытить его голод и излечить гложущую его тупую боль.
Но есть и еще один ответ, более честный, более правдивый. И этот ответ пугает Уилла. Он и наедине с собой не произнесет этот ответ про себя, и, уж конечно, ничего не скажет при Селине.
Новая вспышка в небе, сине—зеленая на этот раз. Он убрал руки с ее груди, поцеловал Селину в лоб и развернул ее так, чтобы она увидела фейерверк. Он прижал ее к груди, потерся щекой о ее волосы, обнял за талию.
Он не стал отвечать.
Какая же это невыразимая пытка — стоять вот так, вдыхать запах ее духов, ощущать шелковистую кожу, держать в ладони ее тяжелую грудь. Настоящая пытка: быть так близко — и не внутри.