Вкус греха
Шрифт:
— Я просто предупреждаю. Оставь его в покое.
Он помолчал, чтобы убедиться, что его слова дошли до Реймонда, затем жестом предложил Селине и Джереду подняться на крыльцо. Когда они отошли, Реймонд насмешливо заметил:
— Выходит, в тебе наконец проснулись отцовские инстинкты? И пятнадцати лет не прошло?
Селина и Джеред замерли на ступеньках церкви. Селина не осмелилась обернуться на. Уилла. Взяв себя в руки, она поднялась на крыльцо и ввела Джереда в прохладное тихое помещение.
—
— Я хочу…
— Иди. Потом поговорим.
Джеред вздохнул:
— Хорошо. Спасибо, что пришли.
Селина проводила его взглядом и пристально посмотрела на Уилла.
— Ты тоже иди к своим.
— Я хочу… — возразила она.
— Селина, черт возьми…
— Не чертыхайся в господнем храме, — перебила его Селина. — Мы можем устроиться сзади.
Она прошла к заднему ряду в полной уверенности, что Уилл за ней не последует. Однако он все—таки приблизился и уселся рядом.
— Я не желаю компрометировать тебя, — зло проворчал он.
— Ты только что прошел вместе со мной по центральной улице.
— Это не одно и то же.
Она чуть отодвинулась, чтобы яснее видеть его лицо.
— Почему ты так злишься? Ты же знал, что Реймонд будет тебя кусать при первой возможности.
— Я этого ожидал, — буркнул Уилл. — И я хотел бы в ту минуту быть без…
Он умолк и отвернулся.
Он хотел бы, чтобы скандал произошел без свидетелей. Без нее. Опять его проклятая гордость.
Люди постепенно заполняли церковь. Аннелиза остановилась в дверях, равнодушно взглянула на Уилла и поздоровалась с дочерью.
— Мама, ты помнишь Уилла Бомонта? — вежливо сказала Селина.
— Уилла? — Аннелиза посмотрела на него сквозь очки. — Нет, я что—то…
— Мама, это Билли Рей, — вмешалась Викки и смерила сестру саркастическим взглядом.
— Ах да, да, конечно. Я слышала, что вы вернулись. — Она рассеянно улыбнулась. — Селина, родная, может, ты сядешь с нами?
— Нет. Я останусь с Уиллом.
— Хорошо, родная. Уилл, рада вас снова увидеть. Викки, Ричард, идемте. Преподобный Дэвис уже начинает.
Викки бросила на Селину и Уилла еще один ядовитый взгляд, Ричард последовал ее примеру, после чего они прошли вперед, к своей обычной скамье.
Селина подняла голову и увидела, что Уилл мрачно смотрит на нее. И все же ей показалось, что он доволен.
— Знаешь, я серьезно думаю, что ты подкидыш. У тебя нет ничего общего с этой семейкой.
— Я из прежних поколений, — с легкой улыбкой ответила Селина.
— То есть из нормальных, — прокомментировал он. — Итак, это Джордан?
— Да.
— Ты хотела выйти за него замуж?
— Я так думала.
— Тебе казалось, что ты любишь его?
При этих словах его голос
— Ты что, ревнуешь, Уилл? — прошептала она.
— Я первым задал вопрос.
Селина не стала спорить.
— Ну да, мне казалось, что я его люблю. Когда я стала старше и умнее, то поняла, что это не так. — Помолчав, она добавила: — А теперь ты мне ответь.
Очень медленно Уилл повернул голову.
— Да я вскипаю от ревности, когда ты просто смотришь на кого—нибудь. Если бы я задержался здесь и узнал, что ты выходишь замуж, я бы, наверное, убил этого человека.
— Если ты здесь задержишься, не исключено, что тебе самому придется жениться на мне, — тихо ответила Селина.
— Почему? — Он вновь был мрачнее тучи. — Потому что тебя никто другой не возьмет после того, как я низверг тебя с пьедестала?
— Нет, — шепнула она. — Потому что я была с тобой. Кто же мне после этого может быть нужен?
Место, где Мелани должна обрести вечный покой, располагалось далеко от спасительной тени дубов, магнолий и платанов. Скорбящие изнывают от жары. Скорбящие? Да кто в этой толпе, если не считать злосчастного отпрыска Мелани, жалеет о том, что какая—то шлюха умерла? Эти люди, что ожидают сейчас у края могилы начала последней церемонии, собрались, чтобы засвидетельствовать свое почтение ее родителям или чтобы просто поглазеть.
Жарко, невыносимо жарко. Букеты, разбросанные вокруг гроба и на его крышке, начинают вянуть; в воздухе разливается неприятный запах. Поскорее бы окончить последние формальности, забросать Мелани комьями земли и уйти с палящего солнца. Зарыть бы побыстрее это расплывшееся, дряблое тело и позабыть о нем навсегда.
Наконец преподобный Дэвис начал говорить. Родные Мелани — Джок, его сладкоречивая жена и их подросток—внук — выглядят подавленными. Все остальные откровенно скучают.
За исключением Билли Рея. Он мрачен. Он не горюет, но он печален. Ему жаль, что Мелани больше нет.
И черт с ним. Он испортил идеальное убийство. До сих пор, однако, он никому ничего не сказал. Может статься, он и в самом деле ничего не заметил. Но с подобным человеком никогда нельзя знать наверняка. Он — препятствие, которое следует устранить.
Он стоит около Селины с таким видом, словно оказался рядом с ней по чистой случайности, словно весь город не видел, как они рука об руку явились в церковь, а затем на кладбище. Между прочим, ни от кого не укрылось, что в церкви Селина сидела рядом с ним на задней скамье, а не со своими родными на обычном месте. Скоро эта парочка отправится домой, в этом не может быть сомнений.