Вкус к смерти
Шрифт:
— А почему? Для этого нет никаких преград. Я ведь ничего не краду у какой-нибудь другой девушки. Вы сами это сказали.
— Нет, но…
— Н Вы считаете, что у меня плохо получится? Что ж, может быть, вы и правы. Может, вы просто из-за своей доброты только что сказали, что я прелесть.
Вилли тихо выругался:
— Черт побери, нет!
— Тогда что же?
— Я… о Боже… я не знаю!
Улыбка озарила лицо девушки, и она слегка сжала плечи Вилли.
— Наверное, вам кажется, что вы, так сказать,
После долгой паузы Вилли Гарвин наконец проговорил:
— Пожалуй, это так. Да. О Господи Иисусе, у меня именно такое чувство! Поэтому прекрати, Дайна, умоляю тебя. Ну пожалуйста.
— Нет. Я предлагаю вам эти монетки не в качестве платы или какой-то благодарности. А потому, что я действительно хочу этого. И откажусь только тогда, когда вы прямо скажете, что не испытываете ко мне никаких чувств и не можете полюбить меня. Конечно, мне будет больно, но все же не так, как если бы я поняла, что вы просто пожалели меня. Если вы это сделаете, я сразу почувствую и, наверное, стану вас ненавидеть.
Вилли Гарвин снова чертыхнулся. Потом глубоко вздохнул. Девушка почувствовала, что его окаменевшие мышцы постепенно расслабляются. Она нежно погладила его.
— Тебе не надо ненавидеть меня, Дайна, — медленно произнес Вилли. — Все эти три дня я старался не смотреть на тебя и не думать об этом. Ну а сейчас ты сама все так здорово изменила.
— Отлично, — сказала девушка немного охрипшим голосом. — Так что давай что-нибудь делай, Вилли.
Он наклонился и легко поднял Дайну на руки.
Она спросила:
— Почему ты не выключил свет?
— Потому что ты такая красавица. Вся. Выглядишь на миллион долларов.
Она расхохоталась и сказала:
— Лучше бы это была тысяча фунтов. А знаешь что? Я тебя все лучше и лучше представляю. У тебя так много шрамов… Они очень заметны?
— Да нет. На мне все быстро заживает. Не думай, будто я весь в швах, как футбольный мяч.
Она улыбнулась и дотронулась до его лица.
— Не буду. А какие шрамы ты получил в постели?
Вилли притворно возмутился:
— Только один!
Дайна снова рассмеялась и прильнула к нему.
Позже она прошептала:
— Ну, у меня… ты знаешь… получилось не очень.
— Ты прелестна. Дайна. Восхитительна.
— Тогда сделай кое-что для меня, Вилли. Не думай, что я сделана из хрупкого стекла. Я не разобьюсь, милый…
Макуиртэр положил телефонную трубку и прошел в гостиную номера люкс на четвертом этаже отеля «Кадиз» — огромного нового небоскреба из металла и темного стекла, находящегося в восточной части Панама-Сити.
Габриэль сидел в кресле, положив подбородок на переплетенные пальцы. Спросил безразличным
— Какова наша ситуация?
Макуиртэр вытащил пухлый блокнот в мягкой кожаной обложке. Раскрыл его.
— Вчера в утренних газетах появились сообщения об обнаружении рыбаками лодки и тела девушки. Ее слепую сестру не нашли, и она считается утонувшей. С часа ночи наши люди перекрыли все возможные пути выезда из Панамы, и все силы брошены на поиск. Наготове большая группа боевиков, которая может быть задействована в любой момент. Расходы — восемь тысяч шестьсот сорок долларов, остаток — две тысячи.
— У наших людей есть помимо описания девушки описание Гарвина?
— Да. Вы по-прежнему думаете, что это был он?
— Я знаю. — Габриэль посмотрел на Макуиртэра своими безжизненными глазами. — И Гарвин знает, что это были мы. Наверняка он обнаружил нашу яхту и заметил нас на палубе.
Макуиртэр мрачно спросил:
— Думаете, он следил за нами?
— Скорее всего он оказался там совершенно случайно, — ответил Габриэль, вставая. — Но теперь это уже не имеет никакого значения. Все равно рано или поздно наша встреча должна была произойти.
Макуиртэр с любопытством и не без удивления наблюдал за ним. Глубина ненависти Габриэля была такова, что даже в его холодном, расчетливом сознании что-то изменилось. Габриэль никогда не верил в судьбу, но уже не впервые с убежденностью фанатика повторял, что когда-нибудь непременно состоится его ответный матч против Модести Блейз и Гарвина. Это предопределено.
Макуиртэр прежде не разделял подобной уверенности. Но теперь и он все более и более убеждался в неизбежности этой встречи. В его воображении возникла яркая картина: Вилли Гарвин и Блейз… оба мертвы… изувечены…
И это напомнило ему кое-что, уже случившееся в действительности. Облизнув губы, Макуиртэр вкрадчиво проговорил, не сводя глаз с Габриэля:
— Только что звонили из Лондона. Большой парень. Он позаботился об Ааронсоне.
Габриэль стоял у окна, разглядывая автомобильную стоянку и пышные заросли тропической растительности внизу. Не оборачиваясь, спросил:
— Ты сказал ему, что мы упустили девчонку?
— Да.
— Ну и?
Макуиртэр на мгновение заколебался, потом ответил:
— Он засмеялся.
— Конечно. — Габриэль наконец повернулся, его глаза больше не казались пустыми и погасшими. Теперь они ожили, и в них промелькнула горечь. — Он ненормальный. Он живет так, будто играет в какую-то безумную игру, и почему-то все у него получается. Удачливый сумасшедший.
Макуиртэр что-то невнятно пробормотал, потом отчетливо добавил:
— Он сказал, что, может, будет лучше, если он сам прилетит сюда и выполнит это задание. Я ответил, что не надо.
Габриэль мрачно кивнул.