Вкус к смерти
Шрифт:
На горе Танжер у Модести была вилла, и каждый год она проводила там какое-то время. С марокканским министром юстиции, сдержанным, интеллигентным человеком, Модести Блейз познакомилась еще тогда, когда он служил инспектором полиции в Танжере. И он никогда не был ее врагом, даже во времена Сети, потому что Модести избегала заводить неприятелей у порога собственного дома. Теперь же он стал ее другом, и другом могущественным.
Пристайн ничего не сможет сделать — ни со Скитом Лоури, ни со Стивом и Дайной, ни с археологами профессора Танджи.
Рука, сжимающая «шмайссер», болела все сильнее. Рана пульсировала. В другой руке Модести держала маленький
Взявшись за румпель, Вилли сдвинул тележку с места, и она плавно, бесшумно покатилась по каменистой почве. Легкая металлическая конструкция позволяла перевозить груз в две сотни фунтов. Модести выключила фонарик и пошла следом. Так, держась в тени скал, они прошли около мили. Наконец Вилли остановился и сказал:
— Пожалуй, здесь, Принцесса. Шуметь не буду.
— Отлично, Вилли-солнышко. Рука у меня действует не очень-то хорошо, но все же скажи, если надо будет помочь.
Модести повернулась спиной к ветру, сильному и холодному. Такой ветер всегда дует в пустыне по ночам. А днем здесь будет настоящая жаровня.
В пустыне различают три типа местности. Рег — это гладкие участки каменистой почвы. Бескрайний простор, покрытый песчаными дюнами, называется эргом. И еще встречаются полуразрушенные плато, изрезанные бесчисленными трещинами, где время и стихии, казалось, разверзли земную твердь. Такая местность носит название хамада.
Существует два известных маршрута для пересечения Сахары — путь Хоггара и путь Танезруфта. Первый ведет к северу, в Эль-Голеа, гористую, цветущую местность, невесть как очутившуюся посреди бескрайних песков пустыни, потом через Гардая и через Сахарский Атлас в Алжир.
Другой, западный, путь проходит в двухстах милях отсюда, через абсолютно голую равнину — рег — в Адрар, потом в Коломб-Бешар и через горы в Марокко.
Модести решила не пользоваться ни одним из этих привычных маршрутов. Там слишком легко устроить засаду. Неизвестно, до каких пределов простирается власть Пристайна, но, вероятнее всего, его агенты очень скоро начнут рыскать по обеим дорогам — двум узким полоскам, тянущимся через пустыню. По этим ниточкам новости бегут быстро, как по проводам. На пустынной дороге длиною в пятьсот миль двоих одиноких путников схватят без всякого труда.
Поэтому им придется нарушить железное правило путешественников в пустыне и не идти обычными путями. Вместо этого они направятся на северо-запад и пересекут путь Танезруфта. За ним на полторы сотни миль простирается рег. Потом тянутся громадные пространства хамады.
Человек, незнакомый с пустыней, вряд ли сможет пережить хотя бы сутки такого пути. Он не догадается, что нужно тщательно закрывать все тело для сохранения влаги, не сумеет извлечь воду из-под песка, не станет питаться ящерицами и саранчой, жевать жесткую траву под названием «дринн», служащую обычно пищей для верблюдов. Он не знает, что должен слизывать пот с тела своего товарища, чтобы добыть драгоценную соль, не сможет убить газель камнем, выпущенным из пращи, как это сделает Вилли при удобном случае.
Такой путник вряд ли запасется достаточным количеством пищи, потребление которой должно быть точно рассчитано на много дней вперед, и восемью галлонами воды в плотно закрытых, не допускающих испарения сосудах.
Такой путник вряд ли может надеяться
Вилли Гарвин попросил:
— Поддержи-ка вот здесь. Принцесса.
Модести придерживала длинную деревянную балку, пока Вилли прибивал ее к горизонтальной стреле. Затем он крепко привязал веревку к середине другой балки, а свободный конец накинул сверху на длинную металлическую трубу.
После этого он растянул на тележке огромное квадратное полотнище и, продев веревки в отверстия вдоль верхнего и нижнего краев, прикрепил его к балкам. Он работал быстро, не останавливаясь ни на минуту, словно заранее обдумал каждое свое движение.
Свободные длинные концы веревок он свернул мотками и уложил на платформу тележки. Затем своим самодельным ножом отрезал несколько кусков от самого большого мотка. Модести не понимала, зачем он это делает. Ее бил озноб, и она чувствовала, что у нее поднимается температура.
Наконец он сказал:
— Ну вот, отлично. Посмотрим, что получилось.
Он забрался на платформу и потянул за одну из веревок. Тонкая металлическая стрела встала вертикально, и Вилли закрепил направляющие штанги. Две балки с натянутым на них полотнищем лежали у основания стрелы. Вилли протянул Модести руку, чтобы помочь ей подняться на тележку.
Потом, перебравшись через сложенные вещи, он склонился над штангой, к которой были привязаны концы веревок, приподнятой над поверхностью платформы на дюйм или два.
Модести услышала шуршание блока на конце стрелы. Большой квадратный парус начал подниматься на импровизированной мачте. Ветер моментально наполнил его, и тележка двинулась вперед. Вилли закричал:
— Боже! Хватай скорее румпель, Принцесса!
Модести бросилась вперед и вцепилась в румпель. Маленькое переднее колесо повернулось. Теперь курс был верен. Вилли за ее спиной то ругался как сапожник, то издавал крики радости, яростно сражаясь со всей массой веревочных концов, ослабляя одни, натягивая другие, стараясь, чтобы неуклюжий тяжелый парус удерживался строго по ветру.
Наконец Модести услышала его восторженный голос:
— Делаем двенадцать узлов, Принцесса! Ну, как посудина?
— Неплохо. Но тебе придется все время удерживать ее. — Модести взглянула на него через плечо. — Может, немного расшатать румпель, пусть слегка ерзает туда-сюда. Тогда, если налетим на камень, тележка не опрокинется.
— Пожалуй.
Вилли пробрался к ней, не выпуская из рук веревок. Тележка бежала по отполированной ветрами поверхности рега плавно и быстро. Конечно, следует опасаться слишком резких порывов ветра и следить за правильностью курса. Кроме этого, у них еще долго не должно быть никаких беспокойств — естественно, в том случае, если удача будет на их стороне и ветер не стихнет. Иногда в Сахаре случаются безветренные дни — примерно шесть из ста. Больше никаких препятствий на реге не будет. Все это пространство принадлежит им — от горизонта до горизонта. Плоское, ровное пространство. А потом, когда на равнине станут появляться песчаные дюны эрга, их грубая сухопутная яхта послужит им даже лучше любого грузовика. Их ждет феш-феш — настоящий кошмар для путешественников в пустыне. Феш-фешем зовутся участки, занесенные предательским мелким песком, в котором колеса застревают и крутятся вхолостую, так что грузовик может запросто утонуть в нем по самые оси. У тележки же нет ведущих колес, она идет под парусом и пролетит по феш-фешу так же легко, как и по гладкой поверхности рега.