Вкус к жизни

Флёри Юлия

Марк иногда появлялся в поле зрения и несколько раз даже предложил свою компанию, но настроение было не то… Мне хотелось человеческого тепла и уюта. Прежде я находила всё это в объятиях Мартина. Ну… пусть и не в объятиях… его присутствия в допустимой близости было вполне достаточно! Потому за энергией, которой во мне самой вдруг оказалось непозволительно мало, я отправилась в его личную комнату. Там завернулась в рубашку, что была забыта на постели. Проворные горничные не успели её забрать, а, значит, не только рубашка, но и запах хозяина, который она хранила, тоже доставался мне. В нос тут же ударил

запах морозной хвои, и я старательно стянула на груди полы, погружаясь в восхитительный аромат с головой. Он волновал обонятельные рецепторы и творил что-то невообразимое с моим телом. Запах рождал эмоции, эмоции превращались в образы, ну а уж что делать с образами, я знала прекрасно!

В этот раз холст не понадобился, работать с красками я не торопилась. Я бережно разобрала этюдник, который успел заскучать без внимания, а в качестве поля для творчества выбрала простую бумагу. Писать портреты я не любила. Они требовали некоторой точности и передачи реальности изображения, мне же больше по душе была импровизация. Но сейчас… сейчас я хотела написать его лицо, отобразить на бумаге взгляд, а вот чувства готова была вкладывать свои, ведь его по-прежнему оставались для меня тайной за семью печатями.

Я слишком отчётливо помнила то время, когда на написание картины уходило шесть недель минимум! Будто вчера я испытывала это мучительное чувство, что моих сил может и не хватить! Но затяжной перерыв в творчестве сделал своё дело, и сейчас я не просто фонтанировала идеями… с той же лёгкостью я передавала их, с поразительной точностью ощущая детали, полутона, игру света и тени.

Уголь в руках сточился, а пальцы были измазаны чёрным, когда Мартин взглянул на меня. Губы таили улыбку, брови чуть сдвинуты, словно в немом укоре, а глаза отливали стальным блеском. Хищным, опасным, знакомым до боли… Я вздрогнула, внезапно ощутив приток сил, и затаилась, не понимая, чем он мне грозит. И в тот самый момент, когда я готова была впустить в себя ответ, в мастерской раздалась хорошо знакомая мелодия.

В поисках источника звука я обернулась, а в столе, в потайном ящике, который теперь-то уж был как на ладони, обнаружила ноутбук. Я знала, как нехорошо отвечать на чужие звонки, но отчего-то не сдержалась… Разговор увлёк мгновенно, а завершился только спустя четверть часа. Он оставил в душе чувство смятения, вынудил растерянно водить глазами по давно и хорошо знакомым предметам, он породил множество вопросов и не предусматривал под собой ни единого ответа.

Я бросила взгляд на эскиз, но нарисованный углём Мартин не мог ответить на бесконечные «почему». Правда, теперь мне вдруг показалось, что он смотрит свысока, надменно ухмыляется, а ещё ждёт, когда же я смогу дорасти до его величия.

– Ну и бред рождается в моей голове! – горестно воскликнула я и покинула мастерскую, плотно прикрыв за собой дверь.

Глава 37

Мартин, действительно, вернулся только в воскресенье. Так уж вышло, что когда фары его автомобиля мелькнули в окне, я как раз двигалась со стороны кухни. И вот он вошёл. В строгом полупальто нараспашку, в перчатках, что надёжно защищали чувствительные руки от холода, в небрежно накинутом на шею шарфе… Пришёл, и дом тут же наполнился жизнью. Хотя, может

так случиться, что жизнью наполнилось всего лишь моё сознание…

Следом вошли водитель с помощником и поставили у дверей два громоздких деревянных короба. Мартин одобрительно кивнул и сказал им что-то коротко, но довольно порывисто. Водитель тихо ответил и исчез вместе с грузчиком, оставляя хозяина наедине со своими мыслями. Я оценила его холодный, в некоторой мере безразличный взгляд, которым он окинул меня что в первую, что во вторую встречу, оценила достаточно твёрдые, уверенные жесты, движения… А ещё я вдруг испугалась… Испугалась, что такого Мартина я не знаю… сосредоточенного, по-деловому хваткого, предельно собранного и строгого.

Он снял пальто, стянул с шеи шарф, избавился от перчаток. Рубашка цвета стали придавала привычно тёплому оттенку глаз излишней тяжести, делала взгляд острым и неприятным. В рукавах бриллиантовые запонки, в ухе – такая же серьга. Я удивлённо моргнула, не понимая, как могла пропустить этот факт. В итоге его пришлось просто проглотить. Запястья снова были скрыты широкими кожаными браслетами. Зная наверняка, что ни татуировок, ни шрамов на мужских руках нет, я озадаченно нахмурилась.

Не замечая случайного зрителя, Мартин сунул одну ладонь в карман брюк, что-то посмотрел в своём телефоне. Увиденное настолько увлекло, что он несколько раз перекатился с носка на пятку и обратно, придирчиво надул губы, насмешливо фыркнул и только потом отключился. Некоторое время Мартин бездумно смотрел на короба, будто решая, что с ними следует сделать: оставить как есть или, может, всё же задвинуть, чтобы освободить проход.

Я вышла из укрытия, не дожидаясь, пока дилемма разрешится. Мартин, заметив меня, мгновенно включился в игру. Он широко улыбнулся, раскинул руки в приветственном жесте и притянул к себе, как только я оказалась в допустимой близости. Поцелуй, которого я никак не ожидала, был на удивление нежным и неторопливым. И настолько приятным, что даже прервать его не хотелось – хотелось только наслаждаться. Мартин скользнул рукой по моему бедру вверх и довольно зарокотал, не обнаружив под просторным платьем белья.

– Я знал, что ты не можешь злиться на меня вечно! – рассмеялся он, обхватил моё лицо обеими ладонями и подарил ещё несколько коротких, но горячих поцелуев. – Я по тебе скучал, – прошептал он уже совсем тихо, практически интимно, и коснулся моего носа кончиком своего. Так трепетно и волнующе, что злиться на него и дальше показалось совершенно невозможно.

Я отступилась, позволяя Мартину пройти, но вместо этого он прижал меня к себе, крепко удерживая рукой поперёк спины, вслушивался в дыхание.

– Скажи, что тоже скучала… – попросил он, приткнувшись губами к моей макушке, и я окончательно растаяла.

– Скучала… Но всё равно, ты не должен был уезжать, не поставив меня в известность! – не забыла я о своей претензии, хотя высказала её куда мягче, чем планировала изначально.

Мартин тон оценил и улыбнулся широко-широко, наклонился, чтобы поцеловать мою шею, провёл языком по линии подбородка и игриво прикусил будто напоказ оттопыренную нижнюю губу.

– Ну что ты делаешь?! – взвизгнула я, а он не позволил ускользнуть, обхватил меня за талию обеими руками сразу, отогрел.