Вкус победы
Шрифт:
«Может быть, – снова подумала Эллин, – его реакция будет еще хуже».
– Я не могу этого сделать, Мисси, – вздохнула она, понимая, что приближались плохие времена. – Я не смогу так обмануть Джошуа. Я знаю, что эта ложь мешала бы мне.
Мисси подошла к ней и твердо, но осторожно, подняла лицо Эллин вверх за подбородок. Ее взгляд был бескомпромиссным:
– Спроси у себя, Эллин: ты сможешь этого не делать?
Эллин отдернула голову, не желая видеть в ясных глазах Мисси обрисованные ею очень невеселые сценарии.
Темнота окутывала комнату Джошуа,
Джошуа вернулся перед обедом с именами трех кандидатов, которым могла быть оказана честь стать жокеем Шейка. Кажется, он остался доволен успехом и сильно удивился, когда Эллин отклонила его предложение поехать познакомиться с ними. Ее сердце было переполнено тем, что ей предстояло совершить.
Мисси посоветовала Эллин выпить немного вина или шампанского. Но Эллин хотела иметь ясную голову и крепкие нервы. Ей понадобится приложить все усилия, если она рассчитывала на успех.
Джошуа спал в своей кровати. Она слышала его неглубокое ровное дыхание. Это был успокаивающий звук. Эллин даже могла бы полюбить этот звук, если бы не ожидание сущего уродства, которое она собиралась с ним сделать. Мысль об этом превратила ее внутри в массу расплавленного искореженного металла, как после крушения поезда.
Она тихо нащупала лампу на ночном столике возле кровати. «Зажечь ее? Нет», – решила Эллин. Она не готова выдержать его проницательный взгляд сейчас. Лучше, если Джошуа не будет отчетливо видеть ее. Конечно же, ее вероломство написано у нее на лице, и он сразу же разгадает ее намерения.
Эллин еще немного помедлила, желая в последний раз посмотреть на него невинными глазами. Металлический стержень терзал, и дергал, и жег ее изнутри. Она любила его, и знала это. Такой же всепоглощающей любовью, какой любила Мисси, и такой же страстной, какой она любила Райфа. И Эллин готова была поставить на карту все, и всю жизнь ходить под грузом обмана и надувательства. Она чуть не запятнала эту любовь, называемую ложью…
Она сделала глубокий тяжелый вздох. «Я не могу сделать этого», – подумала Эллин, и, мысль об этом, безмятежно спящем в темноте, болью отозвалась у нее в сердце.
«А ты можешь не сделать этого?» – вспомнила Эллин слова Мисси.
Она присела на его кровать, и резкий скрип пружин разбудил Джошуа, который спал с чуткостью кошки.
– Эллин! – воскликнул он негромким шепотом, схватившись за сердце. – Что ты здесь делаешь? Что случилось?
Она проглотила ком в горле, отчаянно пытаясь подавить в себе чувства.
– Нет, – тихо сказала она. – Я… Куда исчезла ее четкость речи?
Джошуа повернулся и вскоре уже сидел рядом с ней на кровати.
– Я… я должна… – она снова замолчала и почувствовала, что Джошуа смотрит на нее так, как раньше. От этого взгляда ей раньше хотелось убежать из комнаты. Но теперь ей хотелось наслаждаться этим взглядом всю жизнь. Эллин не могла говорить.
– Боже,
Джошуа поцеловал ее, нежно захватив губами рот. Постепенно ее заполнила нежная сладкая пена, которая была желанием, и она уже обвила руками его шею. Его поцелуй все продолжался, и она позволяла это, желая понять вкус поцелуя и его самого так, как никогда не знала раньше. Его губы были сильными и настойчивыми, а язык разжигал ее, как факел.
Тихий стон испугал Эллин, и она поняла, что это ее собственное желание нарушило тишину. Его другая рука была у нее на воротнике и неспешной медлительностью, равносильной пытке, скользнула за мягкую синель [6] по плечу. Ее халат, уступая место его руке, скользящей по ключице, и легкая испарина, которой покрылось тело после первого прикосновения, облегчали путь к мягкой округлости ее груди. Желание переполнило Эллин, когда он стал нежно ласкать ее внезапно отвердевший сосок.
6
Синель – тонкая ткань.
«Он любит тебя, – сказала Мисси. – Он сам так сказал. И ты любишь его. Лучшее, что ты сделаешь…»
Все тепло внутри нее превратилось в лед. Она не могла сделать этого. Эллин с усилием опустила голову, нарушая единство, созданное их губами. Кажется, Джошуа неправильно истолковал ее жест: теперь он целовал ей глаза, висок, все, к чему мог прикоснуться губами. Другой рукой он взял полу халата, собираясь, она знала, отбросить ее назад.
– Джошуа, подожди, – сказала Эллин, и перед лицом возникшей задачи ее желание отступило.
– Я ждал слишком долго, – прошептал Джошуа, лаская губами ее ухо и доводя до безумия. – Милая моя, любимая…
В этот захватывающий своей потрясающей нежностью миг ей ничего так не хотелось, как ответить ему такой же нежностью и ощутить то, что влекут за собой эти пьянящие поцелуи. Ей потребовалась вся воля, чтобы отстраниться, освободиться от чар этого страстного желания и отвернуться от Джошуа. У нее на глаза навернулись слезы, и чувства переполнили ее так, что ей казалось, она вот-вот задохнется от них.
– Пожалуйста, не надо, Джошуа, – попросила Эллин, поднимаясь с кровати, чтобы быть от него подальше. – Ты ведь не знаешь всего.
Он был рядом с ней и одержимо, страстно обнимал Эллин за талию, наклонив лицо к ее шее.
– Я знаю, что люблю тебя, – сказал он голосом, перевернувшим ее внутри и превратившим в дрожащую массу.
Ее рука невольно поднялась к его щеке, очертив мягкую линию на мужественных скулах.
– И я люблю тебя, – смогла прошептать Эллин и всхлипнула: – И это все осложняет. Пожалуйста, выслушай меня.