Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга III
Шрифт:
— Эй, у вас там пластик на полу.
— Готовимся к ремонту, — ответил Микшер.
Он проверил уровни на микшерском пульте. И нажал «Запись»…
— Сядь у микрофона. Все готово.
Терпила сел на стул рядом с микрофоном. Его глаза сияли от возбуждения.
— Зашибись! — воскликнул он.
И, сунув пистолет за пояс, уставился на продюсера через стекло кабинки.
— Не делай глупостей, пес. У меня пистоль за поясом, и вытащу я его мигом.
Микшер нажал еще одну кнопку.
Четыре стальные скобы зафиксировали запястья и лодыжки Терпилы. Намертво.
— Че? — ахнул он.
Микшер включил
Стены были увешаны разнообразными ножами, скальпелями, трепанами, дрелями, клещами и прочими орудиями смерти. Некоторые из них до сих пор были заляпаны кровью.
Студия звукозаписи оказалась камерой пыток. Терпила всхлипнул, но не смог пошевелиться. А потом он внезапно понял, зачем в этой комнате пластик на полу.
Микшер натянул резиновые хирургические перчатки.
— Помоги-и-и-и-ите-е-е-е! — завопил Терпила.
— Студия звуконепроницаема, дурак, — сказал Микшер, разворачивая микрофоны и настраивая пишущее оборудование.
— Простите, простите!
— Пожалуйста, кричи чуть громче, — сказал Микшер, поворачивая ручку. — Мне нужно настроить уровень звука.
Терпила смотрел на него, передергиваясь от беспомощного ужаса. Микшер оценил раскладку инструментов и выбрал дрель.
И подошел с ней к стулу.
Пленка крутилась, записывая.
— Может, я ошибся насчет тебя, — сказал Микшер. — Возможно, в тебе есть то, что нужно для хорошей записи.
Терпила истерически заверещал, когда продюсер включил дрель и сверло угрожающе взвыло.
— Неееееееееееееееееееееееееееееееет!
— Это сойдет.
Включился микшерский пульт.
Дрель вошла в тело.
Микрофон забрызгало кровью.
— Потому что все дело в миксе, крошка, все дело в миксе.
— Господиииииииииииииииииииииии!
Дрель ненадолго остановилась, вышла, покрытая кусками наверченной плоти, и вырвала хрящ из коленной чашечки Терпилы.
— Пожалуйста, хватит, чувак, ну за что ты так со мной, ну почему, почему?
Микшер положил дрель на заляпанный кровью пластик, предусмотрительно прикрепленный к полу скотчем. Из колена парнишки на пол выплескивалась пульсирующая струйка крови. Продюсер вышел из кабинки и направился к микшерскому пульту, проверить его настройки.
— Хочешь знать, почему я это делаю?
— Пожалуйста, хватит меня мучить, чувак! Ну почему?
Микшер выпрямился и снял очки. Вытаращился на Терпилу через стекло.
— Потому что я ненавижу рэп!
Несмотря на дикую боль, парень изумленно заморгал.
— Но… ты же Микшер, чувак. Это то, что ты делаешь, брат, это то, что ты делаешь!
— Я тебе объясню, мальчик. Рэп уничтожил музыку. Когда я только начинал, мы знали, как нужно играть. Ритм-энд-блюз. Соул. Даже фанк. Мотаун. Смоки. Арета. Даже Тедди Пендерграсс. Даже Слай. Тебе знакомы эти имена? Я записывал с ними сессии. Я был рядом с ними на студиях, где они писали свои песни. Но все началось не с них. Ни фига не с них. Ты знаешь, кто такой Роберт Джонсон, мальчик? Санни Бой Вильямсон? Хоулин Вулф? Они были гигантами. Их мы слушали, когда все начиналось. А потом вы, тупые макаки, «не-знаю-но-траву-курю-пою-про-маму-про-маму-мою»,
— Я не знаю, о чем ты говоришь, хрен ты сумасшедший! Я не знаю, о чем ты говоришь! — Терпила задергался на стуле, пытаясь вырваться из пут.
Микшер продолжал рассказ, с шизофренической скоростью переключаясь то на праведный гнев, то на безумную ярость.
— Вы, рэперы недоделанные, считали, что достаточно курить травку, щупать своих шлюх, обвешиваться цацками и вести себя как гангстеры. Мы, в мое время, были музыкантами, парень. Мы учились играть на гитаре. И на пианино. Мы могли играть. И мы играли с рифмами. Мы гастролировали с нашими крутняками. Мы тяжело работали. Тяжело. Работали. А теперь все закончилось. Музыка прекратилась. По. Причине. Рэпа. Вы, дерьмо, решили, что все просто. Что хватит цепей, обезьяньих ужимок, бумбокса и дешевых рифм, чтобы все было по-вашему. А я получаю свое. Люди хотят слушать рэперские вопли, я даю людям то, чего они хотят. Я всегда всем мудакам даю то, чего они хотят.
Продюсер вернулся в кабинку. Открыл шкаф, вытащил стойку, к которой на трубке крепился слюноотсос.
— Э-это что? — мяукнул Терпила.
Микшер подсоединил капельницу и воткнул иглу в предплечье Терпилы.
— А что, ты не узнал слюноотсос? Ты не вздумай отключиться посреди представления. Тебе предстоит много кричать, а для этого ты должен быть в сознании. — Он поморщился от отвращения, когда Терпила начал глотать сопли. — Разве ты не хочешь стать звездой, парень? Разве не хочешь, чтобы люди слушали тебя по радио?
— Я… я просто хочу домой. Пожалуйста, отпустите меня! — Парень визжал, как сучка.
— Ну что же ты… Это, как вы его называете… не стиль гангста-рэпера. Что же скажут «Фифти Центс»? Они скажут: «Йо, ты не будешь сам собой, бро». Я хочу слышать, что ты умеешь! — Костлявые пальцы Микшера сомкнулись на пожарном топорике.
Терпила понял, что все плывет перед глазами, когда увидел, как старик берет топор со столика, поднимает его над головой и с силой опускает вниз.
Шшшш-бум! Парень услышал влажный хруст и увидел, как носок его кроссовка скачет по полу, как крыса. Пальцы и часть стопы так и остались в кроссовке.
Последняя мысль, проскочившая в его мозгу, была: «Где же украсть новую пару найков?..»
После этого он больше не думал. Только кричал. И кто-то кричал громче его.
— И меня зовут не Микшер, пацан! Ты меня слышишь? — ревел старик с окровавленным топором, который опускался и поднимался снова и снова. — Меня, мать твою, зовут Леон!