Вкусные рассказы. Истории, приправленные добротой, теплом души и любовью
Шрифт:
Дочь кивнула.
– Отложила на дрова. А вот за мальчишек боялась. В школу да детский сад сейчас двумя тысячами не обойтись, а Димка двенадцать прислал.
– Димка? Скорее Антонина Петровна.
Юля махнула рукой.
Антонина Петровна не любила Юлю. Не любила открыто, прямо в глаза говорила всё, что её не устраивало. И сейчас, когда Юля с Димой готовились официально развестись, тоже была недовольна. Бывала у сына редко, внуков особо вниманием не баловала.
Инна Олеговна к Димке тоже относилась очень настороженно. Сразу
– Пора мне, доча, отец приехал, – Инна Олеговна приобняла дочь, словно сказав: «Крепись».
Летняя мошкара роилась около лампочки на летней веранде. Юля задержалась у калитки, провожая мать и отца. Потом прошла на веранду и села на лавочку. Место это было любимым в первые годы супружества. Здесь они вместе с мужем пили чай, делились надеждами, мечтали. Здесь Юля сообщила, что ждёт первенца, потом второго сына. Здесь же было принято решение о разводе. Как-то всё растерялось, растворилось в быту. Остыли.
Юля вздохнула и пошла в дом. Без мужчины в доме было пусто и хлопотно. Теперь всё сама. Не махнёшь рукой, не позовёшь: «Дим, а Дим». Но и жить в постоянных ссорах и взаимных упрёках дальше было невозможно. Димка гонялся за большими деньгами где-то далеко, в городах. В последнее время уезжал надолго, но денег особо и не привозил.
Юля уложила мальчиков спать, а сама долго не могла уснуть. Думала, как ей жить дальше. Как быть сильной и всё успевать. Другая жизнь и радовала, и удручала одновременно.
Но время расставило всё на свои места. Вот уже и первые туманы легли на пожелтевшие луга, первый снег не заставил себя ждать, тут же растаяв. Потянулись серые одинаковые дни, никак не помогающие отогнать унылые мысли.
– Мам, там есть кто-то, я боюсь, – младший сын вбежал на кухню к матери и обнял её.
– Мыши? – Юля продолжила замешивать тесто на хлеб, лишь глянув на Стёпку.
– Нет, человек.
Юля обернулась.
Дверь в детскую была открыта, но в вечерних сумерках в окнах ничего не было видно.
– Посмотри, мам.
– А Марк где? Может, он пугает?
Стёпа помотал головой.
Брат и правда был ни при чём, вернулся с тремя полешками и, разувшись, повесил на крючок куртку.
– Ты Стёпку пугал?
– Не-е-е-ет! Чего сразу я?
– Я просто спросила, не злись, – Юля погладила старшего сына по голове, чуть припудрив остатками муки его чёрные волосы.
За окном никого не было видно.
– Не бойся, почудилось, шторы прикрой и всё, – мать вернулась к тесту.
Но через неделю Стёпа опять испугался. Юля вновь выглянула в окно. Сейчас ей и самой показалось, что кто-то стоял у забора напротив окна детской комнаты и
В эту ночь Юле не спалось.
«Димка ходит. На сыновей смотрит. Одумался!», – решила она.
От этой мысли стало тепло и радостно. Сыновья скучали, часто задавали вопросы. А она молчала и хмурилась. «Приедет, занят, придёт скоро».
Но теперь уже бывший муж после принятого ими вместе решения в доме не показывался. В дверях, не поворачиваясь, лишь выдавил из себя: «Денег не жди, ни копейки».
– Одумался, – радовалась Юля, получая на почте переводы.
В первый раз Юле показалось странным, что это был перевод денег не на карту, а по старинке, почтовый. Но от кого перевод, указано не было. Юля тогда пожала плечами. Видимо, хотел официального подтверждения перевода денег. Ну и пусть так. Дети его. Пусть.
На следующий день выпал снег. Он всю ночь летел крупными хлопьями, падал на деревья, крыши и забор. Побелело мгновенно. Юля выглянула в окно. Белым-бело. Последний автобус в город отправлялся в шесть вечера. Значит, Димка, если придёт, то до шести.
Юля подошла к зеркалу и стала рассматривать себя. Достала косметику и нанесла на скулы немного румян, потом подкрасила брови и ресницы. Открыла шкаф, но решила, что это ни к чему. Под курткой не видно.
Снег давно перестал идти, но смотреть на него было мучительно больно. Юля то и дело подходила к окну и выглядывала во двор. Почти шесть. Дети играли в своей комнате, не обращая внимания на взволнованную мать.
Юля достала из шкафа белую шаль, оделась и вышла на крыльцо. Воздух стал морозным и холодным. Юля постояла немного на крыльце, а потом обошла дом с другой стороны.
У забора виднелась фигура. Юля выглянула из-за угла.
– Антонина Петровна!
Женщина испугалась и бросилась от дома.
– Антонина Петровна! – кричала Юля вслед.
– Я скоро вернусь. Марк, закройся, – мать сменила шаль на шапку и вышла на улицу.
До дома матери бывшего мужа было недалеко, но идти по рыхлому свежему снегу было трудно, как и поверить в то, что Юля ошибалась.
Сейчас, с каждым шагом, приближавшим Юлю к знакомому дому, приходило осознание, что это был не Дима. И денежные переводы на сумму, равную пенсии, и подсматривание в окна, он-то зашёл бы, не постеснялся.
– Антонина Петровна, – Юля постучала в дверь.
– А, Юленька, проходи.
– Здравствуйте. Вот дома была, показалось, что я вас увидела у дома, решила проведать.
– Чай будешь?
– Да, конечно, я ненадолго, мальчишек оставила одних.
Пожилая женщина на слове «мальчишек» посмотрела на Юлю.
– Марк со Стёпой скучают. И по папе, и по бабушке с дедушкой. Вы приходите, не стесняйтесь. Вы в любом случае для них бабушка. И Иван Сергеевич тоже пусть приходит.
– Можно? Я думала, ты…