Владения доктора Гальванеску
Шрифт:
А последнюю он, чтоб не соврать, взял, когда ему шел девятый десяток.
Сахно поглядела на старикана не без зависти, и хотя сама была спортсменкой не из последних, прикинула, что на кулачки она с ним не вызвалась бы.
Лодка тем временем причалила. Старый Ионеску учтиво поздоровался с Сахно, потом дружески пожал руку шоферу, да так, что тот, скривившись, перегнулся через поручни машины.
– Когда уж ты, старикан, дуба дашь?
– поинтересовался он вместо приветствия, дуя на онемевшие пальцы.
Старик весело улыбнулся
– Ой, не могу!
– схватился за бока шофер и взорвался искренним заразительным смехом.- Ну, разрази тебя гром! Да вы слышали такое? повернулся он к заинтересованной Сахно.- Старик надумал жениться в четвертый раз: скучно, говорит, без бабы! Ха-ха-ха-ха! А церковь не позволяет. Так он, говорит, послал попа к черту, привез молодую в курень и живет себе без венчания. Ну и дедуля, мать его так! Поглядим, что там за молодая у него...
Хлопцы тем временем приладили весла - огромные, метров по шесть - по одному с каждой стороны, старый Ионеску отпихнулся и баркас медленно двинулся через протоку. Возле одного весла стояли двое хлопцев, с другим старичок управлялся один.
Итак, для завтрака было две перспективы: либо снова сесть в авто и, повернув вбок по-над берегом, остановиться в небольшом селении, где была рыбацкая корчма, либо перекусить тут, под открытым небом, подле гостеприимного куреня старого Ионеску.
Шофер настаивал на втором варианте, соблазняя Сахно исключительным качеством хозяйского муската.
– Его старший сын владеет под Измаилом виноградниками и, по здешнему обычаю, никогда не забывает про своего старого отца. Каждую осень привозит он старику полную лодку бурдюков с наилучшим вином. Старик прячет его в подземелье под озером.
Такого муската вы не пробовали никогда. Старик выдерживает его по пять-шесть лет.
Сахно было все равно, и она присоединилась к предложению шофера.
Юноши принесли большое рядно, постелили его на песке у воды и разложили на нем все, какие были, лакомства - брынзу, малай (лепешки из кукурузной муки), элевенджи (такие же лепешки, только как пирог с брынзой), плачинту (пирожки на масле с яблоками), патлажаны (помидоры) и пареный сладкий кипер (перец). Вскоре появилась и знаменитая, особенно рекомендованная шофером рыба с яичницей.
После этого старый Ионеску собственноручно принес из погребов большой кувшин розового, прозрачного и ароматного муската. Поклонившись, он поставил его посреди импровизированного стола и, еще раз поклонившись, извинился, что прислуживает с сыновьями сам, так как жены его нет - как раз уехала в Измаил на базар.
Неугомонный Чипариу - так звали шофера (перед тем, как сесть завтракать, он учтиво отрекомендовался, как того требовали местные обычаи) - состроил на это довольно недвусмысленную мину и, пользуясь незнакомым хозяевам французским языком, вслух высказал предположение, что бедная маритати (молодайка), наверное, сидит в курене или в подвале, где прячет ее от чужого глаза ревнивый Отелло-Ионеску.
Завтрак
– Я еду сейчас из Бухареста и направляюсь в имение местного помещика доктора Гальванеску,- охотно ответила Сахно.
– О!
– сник Ионеску, и Сахно показалось, что старику неприятно было это услышать. Однако он сразу же повел дальше свой учтивый разговор:
– Пани-госпожа родственница помещику Гальванеску?
– О нет. Я впервые в вашей стране. Я послана по служебным делам.
Старику, совершенно очевидно, понравился такой ответ. Он снова вернулся к дружелюбному тону:
– Вы идете на постоянную работу, на службу в имение Гальванеску?
– Нет, я буду там всего несколько дней и возвращусь назад.
– Это хорошо,- торжественно сказал дед. И вдруг широко перекрестился, подняв глаза к небу.- Да помилует бог каждого, кто надолго поселится в этом проклятом месте.
Сахно это удивило.
– Вы пугаете меня. Почему это место проклятое?
Однако старый Ионеску уклонился от ответа. Он только вздохнул и еще раз перекрестился. Сахно была вынуждена обратиться за пояснениями к Чипариу. Но тот не мог рассказать многого.
– Я не из этих мест. Я кровный валах из-под Плоешти и здесь бываю не часто. Впрочем, признаюсь, и я слышал какие-то подозрительные слухи про имение доктора Гальванеску. По крайней мере, не раз доводилось слышать, что эту местность зовут проклятой.
– О, да,- снова заговорил Ионеску,- это действительно проклятое место. Никто из наших людей, хоть бы умирая с голоду, не пойдет к пану Гальванеску на работу.
– Но что же там страшного? Неужели сам доктор Гальванеску плохо обращается с людьми?
– Я не знаю ничего,- поник дед,- и не дай бог мне что-то знать. Мне только одно известно, что пан Гальванеску самый богатый помещик во всей округе. Он имеет огромные земли и работает на них машинами. А машин у него столько, что ему, наверное, совсем не нужны рабочие руки. Сколько живу я тут, а никогда еще не видел работника из экономии Гальванеску.
– Странно. Здесь что-то не так,- возразила Сахно.- Собираясь сюда в поездку, я хорошо познакомилась с хозяйством доктора Гальванеску по материалам сельскохозяйственной академии. Там, напротив, указано на большое количество рабочих рук, занятых на виноградниках, плантациях и заводах Гальванеску.