Владей миром!
Шрифт:
– Ничего, главное – добраться до этих полей клеверных, а там увидим, – сказал я, надеясь на свое обаяние в вопросе убеждения старушки. Почему-то я был уверен, что заклинательница пасек должна быть непременно пожилой. – А как туда попасть быстрее всего?
– Быстрее всего? Ха! Только если Рахли согласится тебя перенести. Вот только вряд ли.
– Кто такая Рахли? – снова приосанился я, готовясь обаять.
– Не такая, а такой, – волшебник, который тебя спас.
Да, этот вариант отпадает. Рахли слишком дорого берет. За такую услугу он меня, пожалуй, еще на полгода
По дороге к гнездовью грахмана нам попался яблоневый сад. Яблоки, конечно, мужчину не насытят, но от голода спасут. В саду росли плоды большие и сочные, а у подножия деревьев вились странные существа. Карикатурные, я бы даже сказал. Маленькие, ниже Кинсли, толстенькие, почти круглые. Голова через три подбородка плавно переходила в голое круглое пузо, которое незначительно сужалось и раздваивалось, превращаясь в две толстенькие, складчатые ножки. «Зона бикини» была перевязана стеснительной тряпочкой, хотя, как мне кажется, вряд ли там и без тряпки можно что-то за складками разглядеть. За спинами этих недокупидонов – крохотные прозрачные крылышки. В руках – луки со стрелами. Как же божкам без них?
– Влесли… – сказал Кинсли.
– В лес ли, по дрова ли? – не понял я.
– Народец этот называется влесли, если ты не знал.
И поведал мне трогательную историю этих толстячков. Они едят только фрукты, предпочитают яблоки. Но лопают их почти без остановки. Раньше у недокупидонов и крылья были мощнее, и пуза поменьше, и жрали влесли что попало. Но со временем, из-за лени и неправильного питания, они растолстели, а крылья превратились в атавизм, так как уже были не способны оторвать толстяков от земли. А есть-то хотелось. Вот почему влесли и обзавелись луками – стрелами яблоки сбивают. Правда, меткостью толстяки не отличались, но хоть с третьей стрелы, а сбивали заветный плод. Но влесли и сами нередко становились жертвами разных местных чудовищ, которым стрелы их детские – не помеха.
Наевшись яблок и насмотревшись на потешных толстяков, мы тронулись дальше. До скал уже недалеко было.
Вскоре, взобравшись на серый каменистый холм, я разглядел гнездо грахмана. Кинсли со мной не полез – внизу сторожить остался.
Но я тоже к гнезду не двинулся. Я не трус, но лезть туда, где мне запросто голову могут откусить, не осмелился. Даже если самого грахмана – а это, судя по всему, именно так – в гнезде в тот момент не было. Вдруг чудище поблизости где-то? А гнездо, как назло, было так установлено, что до него придется ползти по огромному плоскому валуну метров двести. Можно, конечно, не ползти, а пробежаться у всех на виду, если жизнь не дорога.
Оказалось, я не зря опасался – коллекционер блестящих предметов свой ценный склад надолго не оставлял. Пока я, из-за бугра выглядывая, изучал диспозицию, крылатый ящер появился дважды. Один раз что-то в гнездо принес в клювике, в другой – просто вокруг покружил. Меня, к счастью, не заметил.
Что сказать? Птеродактиль этот ваш грахман. Я таких на картинках видел. Компактный, правда, – крылья всего метра четыре в размахе,
Не зря я камень пузом грел – разведка принесла плоды. Гнездо грахмана располагалось между двумя огромными валунами, а прямо под гнездом – щель. Уж не знаю, зачем грахману этот поддув нужен, может, для вентиляции? Щель узкая, но книзу она расширялась. Вполне втиснуться можно.
– Кинсли, – сказал я, вернувшись к нему, – у тебя есть чем огонь раздобыть: спичка, зажигалка? Может, дракон карманный?
Он глубоко вздохнул и достал из кармана мешочек, а оттуда кремень и кресало.
– Вот как мы огонь получаем…
– Понятно, – кивнул я. Меня охватил азарт, но, наверное, Кинсли казалось, что одержимость. – А как бы нам еще лук со стрелами раздобыть? Могу сам, конечно, смастерить, вот только где тетиву взять? Слышал, что из тонкой коры свить можно, но не пробовал. Что, если у влесли лук одолжить?
– Неужели ты не справишься даже с яблокоедом? – брезгливо посмотрел на меня Кинсли. – С кем я связался?
– Справлюсь, – кивнул я. – Пойдем.
Конечно, я не стал обижать растолстевших купидонов, а предложил сделку – раздобуду им много яблок в обмен на лук. Оружие, конечно, убогое и хлипкое, зато с нарезками, ленточками, ярко окрашено. Буду выглядеть с ним как гламурный Робин Гуд. Но лучше такой лук, чем никакого. Влесли согласились.
Я взобрался на дерево, стал яблоки срывать и толстякам скидывать. Кинсли тут здорово пригодился – ловил на лету. Тряской яблоки сбивать не хотелось, жалко мять такие красивые.
Так я три дерева оприходовал. Кинсли плоды красивой горкой сложил, а влесли только что не танцевали от радости.
Лук мне выдали самый лучший.
– Вот, – сказал я Кинсли, спрыгивая с дерева, – кооперация лучше, чем насилие!
– Угу, – поморщился Кинсли, – просто ты, видимо, лучше по деревьям лазаешь, чем дерешься. А то много времени бы сберегли.
– Да? Пока стрелы из задниц вытаскивали? Которыми бы влесли нас расстреляли в отместку? – разозлился я.
– Тьфу! – сплюнул Кинсли, таким образом дав мне понять, что думает о моем конформизме. – Дальше-то что? Ну, есть у нас лук для яблок. Хочешь с ним грахмана одолеть?
– Очень смешно. – Наступила моя очередь морщиться. – Пошли.
– Куда?
– Увидишь.
– Э… я это! – попытался возразить Кинсли.
– Не бойся. На шухере постоишь.
– На чем?
Мы подошли к валунам. Кинсли спрятался за ближайшим деревом, отдав мне мешочек с кресалом. Я протиснулся между валунами и, стараясь двигаться тихо, добрел до того самого места, где свет сиреневого неба почти не пробивался сквозь щель. Там, стало быть, и гнездо. До грахманского лежбища, свитого из больших веток и целых деревьев, было метра три.
Кинсли остался снаружи и из-за дерева следил за гнездом грахмана. Тот, судя по чавканью и хрусту, ужинал дома и отлучаться не собирался. Ждать пришлось около часа. Встречая вечер, сиреневое небо потемнело и стало фиолетовым.