Владеющий
Шрифт:
— Я не знаю, что сказать… — призналась мне домина Эония. За последние несколько суток мы с ней не расставались ни на миг, и она, похоже, за это время успела ко мне привыкнуть. — У тебя получилось!
— У нас, домина, — устало поправил я женщину. — Если бы не ваше участие и всех этих почтенных господ, у меня бы ничего не вышло.
Я широким жестом обвел лекарей, утомленных, но все же гордых от того, что их работа принесла плоды, и некоторые из них отвесили мне легкие благодарственные поклоны.
— Ты невероятно загадочный молодой человек, Данмар, — задумчиво изрекла аристократка. —
— Некоторые вещи не должны быть никем услышаны, домина, на то они и называются секретами, — предостерег я супругу главы рода, но ту, похоже, легкий намек в моих словах нисколько не тронул.
— Ты вернул моего сына, — тихо сказала она, — и можешь ни о чем не волноваться, я не стану ворошить твое прошлое. Это было бы совсем непорядочно с моей стороны.
— Благодарю, домина. Это все, что я хотел услышать.
С Ниссом Эстуан попрощаться не удалось по причине того, что он попросту не захотел со мной разговаривать. Не знаю, то ли он до сих пор винил меня в том, что произошло с Йеро, то ли обиделся за то что я стал свидетелем его минутного помешательства. Но в одном я был уверен, когда его сын окончательно поправится, дуться на меня он точно перестанет. Как минимум из любопытства. Все-таки не каждый двенадцатилетний ребенок может вернуть человека с того света, а потому он невольно задастся вопросом: «А что мне еще по силам?»
Однако спокойно уйти мне все же не удалось. Уже на выходе из особняка, меня вдруг остановил тот самый Магистр воды, который в первый день операции подрабатывал кипятильником.
— Уже уходишь? — По-свойски спросил он у меня, видимо полагая, что события последних дней сделали из нас близких приятелей.
— Да уж что-то я загостился, — попытался я изобразить улыбку, — пора бы и часть знать.
— И даже к Йеро не зайдешь попрощаться?
— Ему нужен покой и тишина, — возразил я, — иначе он еще не скоро поправится.
— И все же, насколько я слышал от Эонии, ты сотворил настоящее чудо, — продолжал настаивать Магистр. — Я знаю Йеро с рождения, и уж поверь, ему станет гораздо легче, если он сможет поблагодарить тебя лично.
— Ну, если так… — с сомнением пробормотал я, и поплелся в сопровождении мужчины обратно наверх.
В комнате, которую по моему настоянию регулярно проветривали, царила свежесть. Парня уже успели переодеть и перестелить его кровать, а сам он неподвижно лежал с закрытыми глазами. Я уж было собирался покинуть его опочивальню, посчитав Эстуана спящим. Однако, словно уловив мое намерение, он с трудом разлепил глаза и натянуто улыбнулся, увидав меня.
— Данмар, как же я… рад тебя… видеть.
Голос Йеро был слабым и тихим, а слова давались ему с явным трудом. Но звучащие в нем благодарные нотки казались весьма искренними.
— Да вот, зашел проведать тебя напоследок, — немного невпопад сболтнул я.
— Спасибо тебе, — прошептал он. — Мама мне рассказала обо всем. Знаешь, для меня такой поворот стал большой неожиданностью…
— Это тебе урок на будущее, что со здоровьем шутки плохи, — назидательно ответил я. — Пока ты молодой, тебе кажется, что смерть никогда тебя не заберет. Но на самом деле, она все время бродит где-то рядом, и только лишь ждет
— Да, теперь я это понимаю, — согласно прикрыл глаза Эстуан. — Немного забавно слышать такие мудрые слова от того, кто даже младше меня.
— Мудрость таится не в прожитых годах, а в накопленном опыте, — легко парировал я. — Ну да ладно, не стану тебя утомлять. Мне тут нужно срочно закончить пару неразрешенных дел, а потом мне предстоит длительная поездка. Но когда вернусь, надеюсь ты уже встанешь на ноги!
— Спасибо, Данмар! Легкой тебе дороги…
Я повернулся, чтобы уйти, но у самого выхода Йеро меня окликнул.
— Данмар!
— Чего?
— Я не забуду, что ты для меня сделал. Отныне, я задолжал тебе целую жизнь…
Не став ничего отвечать, я лишь медленно склонил голову, показывая, что слова аристократа услышаны, и вышел, прикрыв за собой дверь. Только что Эстуан признал, что на нем висит долг жизни передо мной, и я не собирался его прощать просто так…
Глава 32
Несмотря на давно севшее солнце Хоурай не спешил забираться в свою огромную мягкую постель, а продолжал восседать за письменным столом, читая, подмечая и планируя. Он вообще любил спокойствие ночного жилища, когда можно было полноценно сосредоточиться на разрешении важных проблем и насущных вопросов, понимая, что в столь поздний час мало кто посмеет нарушить его уединение. Сейчас было то самое время, которое целиком и полностью принадлежало лишь ему одному.
Единственными компаньонами главы рода сейчас были лишь пергаменты, бумажная пыль, запах чернил, счетные кубики и тяжелый золотой кубок, наполненный ароматным красным вином. И в планы Дивита не входило допускать в эту дружную и слаженную компанию кого бы то ни было еще.
Приложившись губами к краю сосуда с пьянящим напитком, Хоурай неприязненно поморщился. Проклятая духота совсем скоро превратит эту божественную кровь мира, с таким трудом добытую и выдержанную в глухом ледяном погребе, в теплое терпкое пойло. Несмотря на царящую за окном ночь и раскрытые настежь окна, блаженная прохлада все никак не желала опускаться на исстрадавшуюся от зноя землю. В такие моменты разум высокородного все чаще и чаще возвращался к мысли о том, чтобы подыскать себе прислужника из числа Владеющих воздухом. Ведь ходила молва, будто никто лучше них не сумеет поспорить с давящей жарой. А потому многие обеспеченные люди советовали обзавестись таким полезным слугой.
Эх, жаль, не думалось об этом раньше. Но оно и неудивительно. Когда Дивита был моложе, его такие проблемы даже не заботили. И только с возрастом полнеющее тело стало требовать себе все больше комфорта. Наверное, именно так начинается старость…
Внезапно, прерывая размеренный ход размышлений аристократа, со стороны окна раздалась череда каких-то хлопков. Они походили на то, как бешенный ветер своими внезапными порывами хлестко бьет обвисший парус или, быть может, на удары по воздуху крыльев огромной птицы… Хоурай резко повернул голову, ожидая увидеть, например, болтающуюся на неожиданно разыгравшемся сквозняке занавеску, но никак не полуголого мальчишку, что сейчас вольготно восседал на подоконнике его кабинета!