Владимир Храбрый. Герой Куликовской битвы
Шрифт:
— Купцы на торжище переполошились, — заговорил Ян Волосожар, — ведь у них добра всякого навалом. Многие из них идут на ладьях по рекам от самого Новгорода, спускаясь на юг. У Волока Ламского много торговых судов скопилось. Получается, для купцов путь с реки Ламы в реку Рузу закрыт, коль татары Ярополь взяли. Купцы за товары свои страшатся и за жизнь свою, поэтому они собрались на вече, решая, как быть и что делать.
— Купцы и тебя зовут на свой сход, княже, — сказал боярин Кирсан. — Люд торговый хочет знать, собираешься ли ты сражаться с нехристями.
Владимир выслушал своих старших дружинников с
Город Волок Ламский был основан Ярославом Мудрым в ту пору, когда он закреплял за Киевом обширные приволжские земли. Изначально это было маленькое поселение на берегу небольшой речки Городенки, впадающей в реку Ламу, которая несла свои воды в могучую Волгу. В этом месте купцы перетаскивали волоком свои ладьи с товарами из реки Рузы в Ламу и обратно, поэтому селение на Ламе назвали Волоком Ламским.
Находясь на важном торговом пути из Новгорода в Московские и Рязанские земли, Волок Ламский долгое время служил яблоком раздора сначала между Новгородом и суздальскими князьями, а затем между Москвой и Тверью. Ивану Калите удалось присоединить Волок Ламский к землям Московского княжества. В этом богатом торгово-перевалочном граде постоянно пребывал наместник из Москвы, под началом у которого находилась сильная дружина. Раскинувшийся на холмах Волок Ламский сильно разросся при Иване Калите и его преемниках. Московские князья, заботясь о безопасности здешних жителей и торгового люда, всегда содержали в добротном состоянии бревенчатые стены и башни Волока Ламского, возведенные на земляном валу, длина которого превышала версту.
В это тревожное лето Владимир оказался в Волоке Ламском, исполняя волю великого князя. Поскольку нашествие Тохтамыша на Москву стало для Дмитрия Ивановича полной неожиданностью, у него не оказалось под рукой достаточно войск, чтобы успешно противостоять ордынцам. Используя опыт былых осад Москвы литовцами, Дмитрий Иванович оставил в столице свою семью и казну, поручив Остею держать оборону против татар. Сам великий князь отправился в Кострому собирать полки для войны с Тохтамышем. С этой же целью Владимир Андреевич прибыл в Волок Ламский, оставив Серпухов на произвол судьбы. Свою жену и детей Владимир взял с собой.
Многие жители Серпухова, спасаясь от татар, ушли в Медынь и Боровск.
За семь дней пребывания в Волоке Ламском Владимир успел собрать всего девять тысяч пешцев и две тысячи всадников. Костяк этого войска составляли серпуховские и тарусские дружинники, а также конники из Боровска и дружина здешнего наместника Кирея Смоктуна.
С той самой поры, когда в Москву прискакали гонцы из Коломны с известием, что орда Тохтамыша переходит через Оку близ Лопасни, началась череда роковых и непонятных событий. Прежде всего, было неясно, почему дальние московские дозоры проглядели надвигавшееся на Русь войско Тохтамыша еще на подходе к окскому рубежу. Дмитрий Иванович стал скликать рать, чтобы дать отпор врагу на подходе к Москве. Однако многие московские бояре, кто тайком, кто не таясь,
На призыв Дмитрия Ивановича собрать силы, какие есть, и выступить на Тохтамыша хором звучали голоса оробевших и растерявшихся воевод. Лишь немногие, такие как Дмитрий Боброк, Остей и Федор Свибл, полностью поддерживали великого князя. За решительную битву с Тохтамышем выступал и Владимир Андреевич.
Малодушие Дмитрия Константиновича и его брата, прямое предательство тверского князя и бегство многих московских бояр вынудили великого князя выехать в Кострому, чтобы там начать сбор ратных отрядов в поволжских и заволжских городах. Одновременно с великим князем и с той же целью отправился к Волоку Ламскому и Владимир Андреевич, князь серпуховской.
На торговой площади Волока Ламского яблоку было негде упасть, сюда пришли не только купцы и их слуги, но и почти все местные ремесленники, растревоженные слухами о татарах и гудением вечевого колокола.
На возвышении из бревен и досок, где обычно продавали невольников, стоял здешний наместник Кирей Смоктун, плечистый чернобородый детина в длинном синем кафтане и желтых сапогах. Успокаивая взволнованную толпу, Кирей Смоктун громким басом говорил о том, что здешние городские стены татарам не одолеть. Мол, долго нехристи у Волока не задержатся, отхлынут обратно в Степь. Все торговые гости смогут отсидеться за крепостными стенами и переждать татарский набег.
Однако многие из купцов беспокоились не столько за собственную безопасность, сколько за свои товары и лодьи, находившиеся на водоразделе между реками Ламой и Рузой. Все их добро, купленное в Новгороде и Смоленске, неминуемо окажется в руках у татар, когда те появятся у Волока Ламского. На то, чтобы перетащить товары под защиту стен, а вытянутые на сушу насады стащить обратно в реку Ламу, времени уже не оставалось. Если татары уже на Рузе-реке, значит, через полдня они уже будут под Волоком Ламским.
— Лучше скажи нам, боярин, как ты собираешься защищать наши суда и наше добро на них, — выкрикнул кто-то из купцов. — Чего ты нам про стены талдычишь! Ты поставлен здесь московским князем не токмо суд вершить и торговую мыту собирать, но прежде всего оберегать наше достояние от всякого недруга.
— Где князь Владимир? — прозвучал из толпы другой голос. — Намерен ли он биться с нехристями?
— Не видать нигде Владимира Храброго! — раздался чей-то насмешливый голос. — Похоже, сей князь лишь прозывается Храбрым, а на деле и не храбр вовсе.
И тут, протолкавшись сквозь толпу, на возвышение поднялся Владимир в багряном плаще и в красных сапогах. Сняв с головы шапку с собольей опушкой, он поклонился в пояс горожанам и торговым гостям.
Площадь затихла. Многие сотни глаз настороженно и с любопытством взирали на молодого князя, которому было всего двадцать девять лет. Но и в столь молодые годы Владимир уже покрыл себя громкой ратной славой в сечах с литовцами, и более всего — в знаменитом Мамаевом побоище на Куликовом поле.