Владимир Красно Солнышко. Огнем и мечом
Шрифт:
— Сапоги сними!
Мальфрид возмутилась:
— Вот еще!
Тот неожиданно согласился:
— Не надо! — И тут же потянул ее к себе: — Иди сюда!
Откуда было Мальфрид знать, что весь вечер родич, у которого они остановились, учил, что жена должна подчиняться, а не повелевать мужем. Ну и что, что она бывшая княгиня? Бывшая же! А теперь боярыня!
Старой так и объяснил Мальфрид заплетающимся языком. Поняла та или нет, его не заботило, главное, что понял сам — он Хозяин, а она просто жена хозяина!
Утром
— К-куда? — Было мало похоже, что муж осознал слова жены. — Дай к… ик! квасу!
Боярыня сунула ему в руки большой ковш с квасом и повторила свои слова:
— Ухожу от тебя в монастырь! Навсегда!
Старой помотал гудящей как котел головой и вдруг согласился:
— Иди! Только чтоб к обеду была дома!
Мальфрид от неожиданности даже села на лавку, а боярин снова завалился на ложе и захрапел так, что задрожали стены терема.
Ах так?! Ему все равно, куда денется жена?! Возмущению Мальфрид не было предела. Она осчастливила его, выйдя замуж после князя Владимира, а он… Бывшая княгиня попросту забыла, что получила от прежнего мужа обыкновенную отставку. Сейчас ей стало казаться, что умней всех поступила Рогнеда. Ушла в монастырь, живет себе припеваючи.
Вдруг страшно захотелось жить так же — спокойно и припеваючи, безо всяких мужей вообще! Холопке, что приехала с ними, велено немедленно собрать все вещи боярыни и тащить их в возок. Вознице запрягать. Тот подивился:
— Боярин говорил, что седмицу тут будет.
Мальфрид дернула плечом:
— Делай что велят! Боярин пусть остается, а меня свезешь в монастырь!
— Куда?! — вытаращил глаза возница.
Боярыня уже уселась в возок, холопка Стешка примостилась на коробах сзади, потому никаких объяснений не последовало, только повеление:
— Трогай!
Двое челядников шустро распахнули ворота, возок выскочил в них, едва не задев левым боком, и поехал по улице. Тут Мальфрид сообразила, что даже не знает, где находится монастырь.
— А ты куда везешь?
Возница обернулся:
— В Спасский монастырь же велено?
— Где он, знаешь?
— Как не знать, знаю. У меня там сестрица послушницей после смерти своего мужа.
Мысленно ругнувшись на такое уточнение, Мальфрид почти успокоилась, но возница вдруг поинтересовался:
— Проведать кого, боярыня?
— Нет, я насовсем!
Глаза мужика полезли на лоб:
— Насовсем?! Дык…
— Чего дык?! — возмутилась Мальфрид.
Чуть замявшись, возница все же сказал, что думал:
— Не про тебя оно, боярыня, не гневись, тяжело там.
Та возмутилась — его сестре, значит, подходит, Рогнеде вон тоже, а ей нет?!
— У меня там… — Мальфрид вдруг запнулась, не зная, как назвать Рогнеду: — родственница там!
— А, это
В другое время это «тоже княгиней» дорого бы стоило вознице, но сейчас Мальфрид не обратила внимания. Ее поразило другое — даже чужой мужик знает о Рогнеде, кто же та в монастыре?
— Она что, настоятельница или как там?
— Там игуменья, но Анастасия не игуменья, просто многое в руки взяла в монастыре, многие ей благодарны.
Ой, ой… Мальфрид даже чуть расхотелось к Рогнеде, но отступать поздно, пришлось выполнять собственную угрозу. Хорошо, что ехать недолго, до монастырских ворот добрались через несколько минут.
Встретили их приветливо, но изумлению игуменьи Ирины не было предела. Рогнеда пришла совсем не так, пешей, без коробов с пожитками и с холопкой. Игуменья попробовала объяснить Мальфрид, как тяжела монастырская жизнь, что сюда не приходят просто так, надо хорошо подумать. Боярыня готова бы и вернуться, но не могла себе представить, как покажется на глаза мужу и остальным. Засмеют ведь! И она скорбно вздохнула:
— Все снесу! Остаюсь!
Вознице сказано возвращаться, холопке остаться. Мальфрид все выглядывала Рогнеду, но той не было видно. Игуменья, понявшая ее беспокойство, объяснила без вопросов:
— Анастасия в церкви, они еще с двумя инокинями ушли приводить в порядок могилы.
Им с холопкой освободили маленькую келью, в которой оказались две неширокие лавки для сна и одна для сидения, в углу божница, и все! Почему-то Мальфрид это даже понравилось, очень захотелось быть такой же — спокойной, сдержанной, ходить в черном одеянии, смотреть лучистыми глазами, добрым и понимающим взглядом.
Это желание усилилось, когда она увидела Рогнеду. Поразилась не меньше, чем князь Владимир, встретив бывшую жену в монастыре впервые. Подумалось, что эту женщину хоть в нищенскую рвань одень и лицо навозом вымажи, все равно будет хороша. Мысль о навозе напомнила проделку с княгиней Анной, стало смешно, и Мальфрид, не выдержав, фыркнула. Потом она по секрету рассказала Рогнеде про голубиный помет. Бывшая княгиня не смогла сдержать улыбку, но и только. Сплетничать о нынешней княгине попросту не стала.
Почему-то и это понравилось Мальфрид. Для себя боярыня решила, что лучшего места, чем монастырь, ей не найти. Но вечером инокини долго стояли на коленях в молитве, Мальфрид вместе со всеми, у нее быстро заболели колени и попросту устала, не могла дождаться окончания. Игуменья заметила, что боярыня меньше всего думает о самой молитве, а больше разглядывает остальных. Даже холопка, что приехала с ней, и та молилась более истово.
Но матушка Ирина уже поговорила с Анастасией, та посоветовала оставить Мальфрид ненадолго, мол, пусть сама поймет, что это не для нее. Так и решили, пусть поживет, благо пока есть где.