Владимир Маслаченко: «Пеле повезло, что он не играл против меня»
Шрифт:
Одна из сохранившихся легенд такова. В команде, которой руководил Михаил Львович, был один очень хороший игрок, Синяев — светлая голова, физически сильный, выносливый. И очень техничный. Но имелся у него одни единственный недостаток — парень был глухонемой. Как-то перед началом очередной игры Динер проводил обычную установку. Как всегда образно, ярко, убедительно, наглядно, иллюстративно и страстно. Все это по обыкновению длилось нескончаемо долго. И вот на исходе уже четвертого часа Синяев, который все это время сидел неподвижно, уставив взор вниз перед собой, неожиданно вскочил, нервно оглядел товарище»! потом тренера да и завыл, замычал, затряс руками. И тогда Динер воскликнул: «Вы видели, ребята! В следующий раз он после моей установки заговорит!»
Однажды, в пятьдесят шестом году, в Днепропетровск приехал Николай Морозов, будущий старший тренер сборной команды страны, ярко сыгравшей
Бегство через окно с учителем
Кажется, я не утерпел, умчавшись вместе с Владимиром Никитовичем чуть ли не в Москву, куда Николаи Морозов в конце концов пригласил моего героя. Так что давайте еще ненадолго вернемся с ним в Кривой Рог и Днепропетровск.
Осенью 1952 года в Кривой Рог прилетели футболисты ВВС — знаменитая команда, созданная командующим авиацией Московского военного округа генерал-лейтенантом Василием Сталиным и им же патронируемая. Команда появилась красиво и значительно, покружив над городом и помахав крыльями своего «Ли-2». Весь город со своей футбольной командой ждал матча и готовился к нему. По-своему готовился и десятый «Б» школы № 1, где учился наш юный голкипер. Но за полчаса до первого свистка судьи в классе, согласно расписанию, должен был начаться урок украинского языка, который преподавал Петр Иванович Майстренко, человек добрый, спокойный и веселый. Ветеран, потерявший на фронте правую руку, что, однако, не мешало ему быть еще и хорошим учителем черчения — прямые линии он выводил идеальные, как по линейке.
Надо сказать, что десятый «Б» был класс трудный, своенравный, плохо управляемый. Тридцать две сорвиголовы. Чтобы как-то с ними справиться, охладить их коллективный пыл, в районо посоветовали однажды директору школы выделить классу для занятий самую холодную комнату.
В результате наказали учителей, которые зимой вели свои уроки в пальто.
Но это был и самый спортивный класс, да не только в школе, а во всем городе. Эти мальчишки представляли свою школу во всех без исключения видах спорта. В том числе и в шахматах, где Володя Маслаченко тоже не уступал товарищам ни в чем и нисколько. Не уступал даже в «лянге». Весь город увлекался этой игрой в «чеканку». Аэродинамически подобный волану игровой снаряд — эта самая «лянга» — представлял собой кусок кожи, обшитый мехом с длинным ворсом, с прикрепленным снизу кусочком свинца. Вся эта довольно хитрая конструкция, будучи подброшенной внутренней частью стопы играющего вверх, в воздухе сама ориентировалась свинцом вниз, и, спикировав, снова направлялась ногой вверх. Спортивная задача состояла в том, чтобы «начеканить лянгу» как можно больше раз. В школе, в городе было два короля «лянги»: Володька и его одноклассник Исаак. Их игровые показатели находились где-то в районе двух тысяч (!) раз. Здесь вам и умение, и терпение. И если, спустя годы, вратарь Маслаченко выполнял разом до пяти тысяч подскоков со скакалкой, то тем самым достигался тренирующий эффект — отработка прыжковой выносливости, что в деле охраны собственных ворот имеет значение немалое, особенно в конце матча, на фоне общей усталости. В общем, он весь, целиком происходит как спортсмен и как личность из своего энергичного детства.
Но вернемся в криворожскую 1-ю школу на урок украинского языка. Итак, только он начался, как Петр Иванович сказал ребятам: «Мы сейчас наглухо закроем дверь и откроем окно. После чего вылезем из него и дружно пойдем на стадион «Спартак», на футбол. Думаю, излишне подсказывать вам, что об этом никому ни слова». Класс дружно и организованно приступил к операции.
Разумеется, никто не надеялся на то, что местный «Спартак» даст столичным знаменитостям достойный отпор. Так оно и вышло: криворожцы пропустили семь мячей, забив один. Правда, был момент, когда они едва не забили гостям еще один. Случилось так, что армейский вратарь Михаил Пираев (вошедший в историю футбола своими могучими бровями, буквально сливавшимися с головным волосяным покровом) выбил из штрафной мяч, который, опустившись, попал точно на ногу нападающему хозяев ноля. Тот ударил по нему влет, да так, что мяч, описав дугу, полетел точнехонько в правый нижний угол ворот москвичей. Потрясенный Пираев, громко выдохнув: «Вах!», ринулся гигантскими скачками к оставленным воротам и, бросив в отчаянном прыжке тело вдогонку мячу, сумел-таки кончиками пальцев
Тот год был особенно памятным для истории советского футбола. Тогда сборная СССР на Олимпийских играх в Хельсинки потерпела с разгромным счетом 1:3 поражение от команды Югославии, что было воспринято Сталиным, а значит, и всей властью как национальный позор. С этой страной, ее президентом Иосифом Броз Тито, взявшим независимый от СССР политический курс, у нас в ту пору были очень напряженные отношения. Проигрыш привел к многочисленным дисциплинарным санкциям и оргрешениям. Отголоски и последствия расформирования сборной страны и футбольной команды ЦДКА докатились до окраин. В результате безработными оказались игроки многих команд армейских округов. Так, в днепропетровский «Металлург», команду класса Б, куда в 1953 году был приглашен семнадцатилетний Маслаченко, пришел доигрывать свой век и вратарь Михаил Тиссовский из киевского ОДО — Окружного дома офицеров. Кстати сказать, он очень по-доброму отнесся к своему юному коллеге и как мог помогал ему.
Вообще, с пятьдесят третьего но пятьдесят шестой год днепропетровская команда перевидала в своих рядах несметное множество футбольных мастеров — хороших и разных, в том числе и тренеров. Двери постоянно хлопали, в них входили и выходили. Иные задерживались на месяц-другой и исчезали, не оставив ни следа, ни памяти о себе. Другие, такие, как наш герой, держались долго, обретая навыки, мастерство и опыт — игровой и жизненный.
Футбол стал главным содержанием жизни Владимира. В тот год — год окончания школы и включения в состав «Металлурга» — он принял решение не поступать в институт, хотя поначалу намеревался стать студентом горнорудного. Нельзя отвлекаться, все теперь было подчинено футболу.
Крыша ехала не спеша
Его первому выездному матчу всесоюзного чемпионата среди команд класса Б суждено было состояться в том же пятьдесят третьем году в Сталинграде — против местного «Трактора». Отправились поездом с пересадкой в Харькове. Был конец лета, жара стояла нестерпимая. В Харькове оказались в таком вагоне, где условия были просто не совместимыми с жизнью. И днепропетровские футболисты повылезали на крышу вагона, привязали себя ремнями к вентиляционным трубам и так и ехали. Машинист, конечно, все это видел, но отнесся снисходительно — видимо, потому что мучился сам. Состав он вел не спеша. Завидев колодец, останавливался. Отпивался сам и давал насытиться другим, всем, кто хотел. И хотели, понятно, все. Потом паровоз давал свисток, и путь продолжался. Так футболисты на крыше и ехали. В других вагонах их примеру мало кто последовал — терпели. Им же терпеть было и противно, и вредно, так как предстояла серьезная встреча с сильным соперником.
Приехав в Сталинград, остановились в общежитии при Доме культуры Тракторного завода, у самой Волги, на высоком берегу. Хотелось сразу ринуться в воду, но не тут-то было. Последовал суровый тренерский окрик: «Нельзя!» На солнце — ни-ни! И то и другое категорически вредно для спортсмена. Интересно, что то же самое тренерское мышление вполне терпимо воспринимало весьма непринужденные отношения игроков со спиртными напитками, видимо считая купание в двадцати пяти град у с ной речной воде процедурой более опасной для спортивного здоровья. Но у игроков относительно купания было другое мнение, которое они периодически и претворяли в конкретные самовольные действия, словно пацаны в пионерском лагере.
Теперь, спустя более полсотни лет, многие детали и сюжеты той поры кажутся диковинными. До столовой было минут двадцать езды на автобусе. Вот автобус подходит, останавливается, постепенно заполняется народом. И тут на ступенях возникает парень в лихо заломленной кепке с выпущенными из-под нее золотистыми кудрями. Оглядев собравшихся, он произносит: «Сегодня такса — двадцать копеек. Через пять минут прошу приготовиться». Выходит, садится на скамеечку, курит. Потом снова входит, уже со снятой кепкой, с которой, как говорится, и идет но рядам. Кто-то бросил в кепку монету, кто-то нет. Кто-то возмутился, и тогда златокудрый истерично запричитал: «Вот как вы относитесь к защитнику Сталинграда!». В это время появился водитель, и «защитник» поспешно смылся. Три дня пробыла команда в Сталинграде, три дня ездила на автобусе в столовую, и всякий раз сцена сбора подати с пассажиров повторялась, причем разными исполнителями, но почти с одной и той же «патриотической» версией. Правда, футболисты не подавали — ввиду собственных материальных трудностей.