Владимир Мономах, князь-мифотворец

Боровков Дмитрий Александрович

Ситуация накалялась. Изяслав, войдя в Киев, «въехал на Ярославов двор со своим полком, и киевлян с ним пришло великое множество». Вячеслав же сидел на сенях, и многие начали говорить Изяславу, чтобы он схватил его дружинников, в то время как некоторые даже предлагали подсечь под ним сени. Но Изяслав отказался от этого предложения и, «взяв с собой мало дружины, полез на сени к Вячеславу, дяде своему, и поклонился ему. Вячеслав же, встав напротив Изяслава, поцеловал его, и сели оба на место. Изяслав же сказал Вячеславу: “Отец, кланяюсь тебе, нельзя мне договариваться с тобою, видишь ли народа силу, полк людей стоит, много на тебя лиха замышляют, поезжай же в свой Вышгород, оттуда хочу рядиться с тобою”. Вячеслав же ответил: “Ты же сам, сын, меня позвал в Киев, я же целовал крест к брату

своему Юрию, а раз так случилось, сын, то тебе Киев, а я поеду в свой Вышгород”».

Утвердившись в Киеве, Изяслав поручил своему сыну Мстиславу захватить Переяславль, но княживший там Ростислав Юрьевич сумел вовремя получить подкрепление от брата Андрея и отбить нападение, в то время как находившийся в Городце Остерском Юрий призвал на помощь своих союзников Ольговичей и Давыдовичей. Когда же против Изяслава двинулся и Владимирко Володаревич, то киевский князь приехал в Вышгород со своими боярами и заявил Вячеславу: «Ты мне отец, а вот тебе Киев, если эта волость тебе нужна, то возьми, а иную мне дай». Это заявление спровоцировало скандал между дядей и племянником. По утверждению летописца, Вячеслав сказал «с гневом» Изяславу: «“Почему в тот день мне Киев не дал, но с великим позором я поехал из Киева, а когда одна рать идет из Галича, а другая из Чернигова, то ты мне Киев даешь”. Изяслав же ответил Вячеславу: “Когда посылал к тебе, и Киев тебе давал, то показывал тебе, что с тобою могу быть, а с братом твоим Юрием не управиться мне. Но тебя люблю, как отца, и ныне говорю тебе, что ты мне отец, а Киев твой, поезжай в него”»^{340}. После того как они договорились и принесли клятву у гроба Бориса и Глеба в том, что Изяслав будет держать Вячеслава за отца, а Вячеслав Изяслава — за сына, племянник взял у дяди его дружину и выступил против галицкого князя.

Вышгородское соглашение 1150 г. интересно тем, что оно раскрывает отношение Изяслава Мстиславича к каждому из своих дядей. Обратим внимание на то, что он говорил Вячеславу: «Когда посылал к тебе, и Киев тебе давал, то показывал тебе, что с тобою могу быть, а с братом твоим Юрием не управиться мне”», — хотя Юрий сам предлагал Изяславу компромисс, при котором он мог бы отказаться от претензий на Киев. Можно, конечно, думать, что проблема заключалась в различном характере князей, но если мы вернемся к тому, что «камнем преткновения» являлся «ряд Мономаха», исключавший из числа наследников киевского стола не Вячеслава, а Юрия, то все встает на свои места.

В этом случае становится понятно, что достижение компромисса с Вячеславом позволяло не только узаконить положение Изяслава, который, видя непостоянство киевлян, уже не мог, как в 1146 г., отстаивать свои права, опираясь лишь на поддержку городского населения, но и нейтрализовать претензии на «старейшинство» Юрия в рамках политической конфигурации, предусмотренной «рядом Мономаха». Учитывая политическую пассивность Вячеслава, этот вариант сотрудничества не требовал от Изяслава каких-то территориальных уступок. Сотрудничество с Юрием, напротив, подорвало бы его гегемонию в Южной Руси, поскольку предполагало уступку Переяславля, что, в свою очередь, поставило бы под сомнение одно из положений «ряда Мономаха».

В исторической литературе политический режим, созданный Вячеславом и Изяславом, также известен как «дуумвират»^{341}, что терминологически не вполне корректно, поскольку это понятие предполагает соправительство двух равноправных носителей власти, тогда как со слов летописца следует, что в данном случае племянник признал генеалогический приоритет дяди. В отличие от соправительства Юрия и Вячеслава, эту форму правления правильнее было бы назвать «тандемом», поскольку формально она основывалась на приоритете «старшего» соправителя по отношению к «младшему».

Впрочем, оформление этого режима завершилось лишь в следующем году, ибо, несмотря на поддержку, которую Изяславу оказал не только Вячеслав, но и киевляне, собранное им войско потерпело поражение от Владимирко Володаревича у реки Ольшаницы, а когда Изяслав прибыл в Киев, то узнал о переправе Юрия и черниговцев через Днепр. Вследствие

этого соправители, едва успев встретиться и отобедать, решили разъехаться по своим волостям — Вячеслав отправился в Вышгород, а Изяслав — во Владимир-Волынский. На следующий день в Киев вошли Юрий и Владимирко. Чтобы выиграть время, Изяслав попытался вступить в переговоры с Юрием через его сына Андрея, получившего княжение в бывших волостях Вячеслава — Турове, Пинске и Пересопнице, — и попросил у дяди земли по реке Горыни. Когда стало очевидно, что киевский князь не дает ему волости, так как не хочет видеть его в «Русской земле», Изяслав начал переговоры с венгерским королем и добился сначала его выступления против галицкого князя, а когда это предприятие расстроилось в результате интриг Владимирко — отправки экспедиционного корпуса в 10000 человек, с помощью которого он захватил Киевскую землю и вынудил Юрия вторично бежать из Киева.

Вскоре после того, как Изяслав в третий раз вокняжился в Киеве, он пригласил Вячеслава «сесть на столе отца и деда своего». Вячеслав, прибыв в Киев весной 1151 г., как рассказывает летописец, послал к Изяславу со словами о том, что он уже стар и не может «рядить всех рядов», поэтому предложил «быть обоим в Киеве» и передал в его распоряжение свою «дружину» и «полк», для того чтобы дела «рядил» Изяслав, а при необходимости они могли участвовать в походах вместе^{342}. Таким образом, компромисс, достигнутый в Вышгороде, получил свое завершение (по свидетельству летописца, Вячеслав устроил свою резиденцию на Великом (Ярославовом) дворе, а Изяслав — под урочищем Угорским)^{343}.

Выгода от такой политической конфигурации стала очевидна, когда Юрий в том же году попытался вновь захватить Киев вместе со своими союзниками Владимиром Давыдовичем и Святославом Ольговичем. В разгар конфликта Вячеслав настоял на переговорах с Юрием, в ходе которых и была сказана уже известная нам фраза, указывающая на генеалогический приоритет Вячеслава, — «Я тебя старше не малым, но многим [возрастом], я был уже бородат, когда ты родился»; она подчеркивала легитимность пребывания Вячеслава в Киеве. Однако с другими аргументами, которые приводит в речи Вячеслава летописец, не все так просто. От имени князя утверждается, что «когда Изяслав поехал биться с Игорем, то говорил так: “Я Киева не себе ищу, но отец мой Вячеслав, брат старейший, ему его и ищу”»^{344}, в то время как из летописной статьи 1146 г. мы знаем, что накануне сражения с Игорем Ольговичем Изяслав всего лишь говорил, что либо «сложит свою голову», либо «добудет престол отца и деда своего».

Поэтому нельзя исключать, что это утверждение в статье 1151 г., сделанное задним числом, имело целью противопоставить Изяслава Юрию, который, согласно той же статье, накануне битвы под Переяславлем в 1149 г. утверждал, что борется за Киев для Вячеслава, но затем дал Вячеславу Вышгород, отобрав Пересопницу и Дорогобуж в пользу своего сына Андрея. А Изяслав, хотя и отнял у дяди в 1146 г. Туров и Пинск, все же исполнил обещанное позже, посадив его в Киеве. Таким образом, как бы создавалась иллюзия того, что политический «тандем» Изяслава и Вячеслава задумывался еще в 1146 г. По всей видимости, делалось это ради того, чтобы оправдать действия Изяслава, которые, как мы говорили выше, с правовой точки зрения представлялись весьма сомнительными.

Как бы то ни было, аргументы Вячеслава не способствовали нормализации отношений: под Киевом началось сражение, в котором войска Юрия были разбиты. Позднее он потерпел еще одно поражение от Вячеслава, Изяслава и Ростислава на реке Большая Рута, где погиб его союзник Владимир Давыдович, и вынужден был уйти в Переяславль. Здесь его осадили киевские правители, которые предложили сохранить Переяславскую волость за одним из его сыновей, при условии, что сам он вернется в Суздаль. Иначе говоря, это были те условия, на которых Юрий предлагал Изяславу заключить мир в 1149 г. После недолгого противостояния он согласился принять их и поклялся «не искать Киева под Вячеславом и Изяславом»^{345}.