Владимир Мономах
Шрифт:
Прямо из Выдубеч Святополк, Владимир и присоединившийся к ним Ростислав отправились в Печоры к гробу преподобного Феодосия, помолиться и попросить благословения у игумена. Святополк и Владимир пошли к церкви, а Ростислав со своими людьми не захотел идти к преподобному, остановился на берегу Днепра. В это время к воде проходил печерский старец Григорий вымыть сосуд в Днепре ж набрать свежей воды, и люди Ростислава стали потешаться над ним и срамить его. Григорий остановился в печали, посмотрел на них и изрек: «О чада мои, вам бы нужно иметь умиление и многих молитв искать, а вы зло делаете. Не
Смутились люди Ростислава, а князь, видя это, выстудил вперед: «Врешь, старик, сам ты умрешь от воды, а ну вяжите его!» Тут связали иноку руки и ноги, повесили на шею камень и швырнули в Днепр. После этого Ростислав, рассердившись, уже не пошел к игумену за благословением и дожидался старших князей у ограды. Святополк же и Владимир тем временем вошли в церковь, встали на колени, молча постояли около раки, подумали о своем, потом благословились у игумена, просили у него победы над неверными.
В тот же день Мономах послал гонцов в Чернигов и Переяславль с наказом к воеводам немедля вести дружины к Киеву.
Через несколько дней рати были изготовлены и двинулись в сторону Киева.
Половцы бушевали на правобережье Днепра, а Ростислав с переяславцамк и черниговская рать вышли к Киеву по левобережью.
К середине мая дружины были уже в Киеве. В это время половцы, продолжая осаду отчаянно сопротивлявшегося Торчоского городка, двинулись по правому берегу Днепра в сторону города Треполя, стоявшего при впадении речки Стучны в Днепр. Сюда же поспешали и русские князья. Они вывели из Киева лишь свои конные дружины. Шли без пепщев, без иных иногородних ратей; ин Олег, ни Ростиславичи, ни Давыд Святославич Смоленский, ни Давыд Игоревич Владимиро-Волынский не откликнулись на несчастья киевской и переяславской земель, не выслали своих ратей в помощь.
Мономах с сомнением смотрел на недлинную узкую ленту конных воинов, растянувшуюся по степной дороге.
Сил было действительно мало, воевать ими в чистом поле против тысяч половцев было гибельным делом, но если встретить их па трепольском валу, там, где он подходит близко к Стугне, то можно было бы рассчитывать иа успех. Половцы уткнулись бы в вал, потеряли быстроту и неожиданность своего натиска. Тут можно было бы с ними и побороться. В случае чего позади стоял укрепленный Треполь, взять который также непросто. Но для этого надо перейти Стугну и оставить ее позади себя. Это опасно, потому что полая вода еще не сошла.
С такими мыслями ехал Мономах, рассчитывая, прикидывая, как лучше одержать верх над врагом. Руссы первыми вышли к Стугне. Лишь к вечеру замаячили у края неба темные полосы выходивших из стели половцев; потом за рекой замерцали костры - половцы остановились перед рекой на ночлег.
Вечером в шатре Святополка руссы собрались на совет. Писал позднее об этом летописец:. «И сказал Владимир, что пока стоим здесь под прикрытием реки, перед лицом этой грозы, заключим мир с ними. И примкнули к этому совету смысленые мужи Ян и прочие. Киевляне же не восхотели этого совета, но сказали: «Хотим биться, перейдем на ту сторону реки».
Напрасно убеждал
После долгих споров Святополк объявил, что наутро он перейдет Стугну и ударят иа врага.
Почыо пошел дождь. К утру Стугна вздулась, и киевская рать с большим трудом переволоклась па противоположный берег. Резкие порывы ветра пронизывали воинов насквозь. Следом за Святополкоы двинулся Владимир и за ним уже Ростислав. Дождь прекратился, ио вода в реке все прибывала. И Владимир с беспокойством смотрел, как в том месте, где руссы только что перешли реку вброд, бушует желтый поток. Русская рать миновала город Треполь и подошла к валу, который издавна был насыпан здесь со времен чуть ли не Владимира Святославича.
Руссы встали своим обычным строем: два крыла и чело. Святополк поместился с правой руки, Владимир с левой, в челе же братья поставили переяславскую дружину Ростислава. Утвердили на валу стяги и стали ждать половцев. Те появились вскоре. Их стяги заколыхались в сером дождевом воздухе, подплывая вплотную к валу. Половцы наступали густыми плотными толпами, послав впереди конницы своих лучников, и те, подойдя близко к валу, засыпали руссов тучей длинных тяжелых стрел. Русские стрельцы вышли из-за вала и ответили ударом на удар. Но перевес в лучниках был на стороне врага. С первого же часа битвы половцы нанесли руссам серьезный урон.
Основной свой удар они направили на малочисленную дружину Святополка, пробились к самому валу, налегли иа киевскую рать и взломили Святополкову дружину. Киевляне стояли крепко, по натиск половцев не ослабевал; все новые и новые их телпы подкатывали к валу, и вот уже половецкие стяги затрепетали на самом валу. Русские лучники были перебиты, и теперь киевская дружина отбивалась лишь мечами. Скоро киевляне дрогнули и побежали. Святополк звал своих воинов вернуться, собирал вокруг себя людей, дрался еще на самом валу, но редели его люди, смятые половцами, и великий князь бросился вспять.
Ростислав и Мономах стойко держались в челе и на левом крыле и даже стали теснить половцев, сбив их с вала и погнав в степь. Но едва киевляне оголили правое крыло, как половцы с новой силой обрушились на черниговскую и переяславскую рати. Те еще держались, но было видно, что сила одолевает силу. Медленно, ио верно половцы начали теснить русское войско.
Мономах приказал отступать к реке, и конные дружины, прикрываемые лучниками, стали отходить к Стугне.
Святополк, потеряв свою рать, рассеявшуюся по степи, мчался уже к Треполю, надеясь спастись за его степами. Черниговская и переяславская рати вышли к берегу Стугны и начали переправу.