Владимир Семеныч из мягкой секции
Шрифт:
– Кузьма Егорыч! – потянулся через стол Владимир Семеныч к пожилому, крепкому еще человеку. – А, Кузьма Егорыч!.. Не находите, что он слишком близко к микрофону поет?
– Кто? – откликнулся Кузьма Егорыч. – А, этот… Нахожу. По-моему, он его сейчас скушает.
– Кого? – не поняли со стороны.
– Микрофон.
Ближайшие, кто расслышал, засмеялись.
– Сейчас вообще мода пошла: в самый микрофон петь. Черт знает что за мода!
– Ходят с микрофоном! Ходит и поет. Так-то можно петь.
– Шаляпин
– Ну, взялись, – негромко, с ехидной радостью сказал Владимир Семеныч своей новой подруге. – Сейчас этого… с микрофоном вместе съедят.
– То – Шаляпин! Шаляпин свечи гасил своим басом, – сказал пожилой. Так сказал, как если бы он лично знавал Шаляпина и видел, как тот "гасил свечи".
– А вот и диссертант наш! – заволновались, задвигались за столом.
По залу сквозь танцующих пробирались мужчина лет сорока, гладко бритый, в черном костюме и в пышном галстуке, и с ним – старый, несколько усталый, наверно, профессор.
Встали навстречу им, захлопали в ладоши. Женщина в голубом окинула презрительным взглядом танцующих бездельников.
– Прошу садиться! – сказал кандидат.
– А фасонит-то! – тихо воскликнул Владимир Семеныч. – Фасонит-то!.. А сам небось на трояки с грехом пополам вытянул. Фраер.
– Боже мой! – изумилась Изольда Викторовна. – Откуда такие слова!.. Зачем это?
– Тю! – в свою очередь, искренне изумился Владимир Семеныч. – Да выпивать-то с кем попало приходилось – набрался. Нахватался, так сказать.
– Но зачем же их тут произносить?
Владимир Семеныч промолчал. Но, как видно, затаил досаду.
Тут захлопали бутылки шампанского.
– Салют! – весело закричал один курносый, в очках. – За новоиспеченного кандидата!
– Товарищ профессор, ну, как он там вообще-то? Здорово плавал?
Профессор неопределенно, но, в общем, вежливо пожал плечами.
– За профессора! За профессора! – зашумели.
– За обоих! И – за науку!
Кандидат стоял и нахально улыбался.
– За здоровье всех наших дам! – сказал он.
Это всем понравилось.
Выпили. Придвинулись к закуске. Разговор не прекращался.
– Грибки соленые или в маринаде?
– Саша, подай, пожалуйста, грибочки! Они соленые или в маринаде?
– В маринаде.
– А-а, тогда не надо, у меня сразу изжога будет.
– А селедку?.. Селедку дать?
– Селедочку? Селедочку можно, пожалуй.
– Вам подать в маринаде? – спросил Владимир Семеныч Изольду Викторовну
– Можно.
– Сань, подай, пожалуйста, в маринаде! Вон – в маринаде!
– А танцуют ничего. А?
– Слышите! Сергей уже оценил: "Танцуют ничего"!
Засмеялись.
– Подожди, он сам скоро пойдет. Да, Сергей?
– А что? И пойду!
– Неисправимый человек, этот Сергей!
– Дурак
Изольда Викторовна интеллигентно потыкала вилочкой маринованные грибочки, которые она перед тем мелко порезала ножиком… Но Владимир Семеныч не давал ей как следует поесть – все склонялся и говорил ей что-нибудь. Она слушала и кивала головой.
Поднялся во весь рост курносый Сергей.
– Позвольте!
– Тише, товарищи!..
– Дайте тост сказать! Товарищи!..
– Товарищи! За дам мы уже выпили… Это правильно. Но все же, товарищи, мы собрались здесь сегодня не из-за дам, при всем моем уважении к ним.
– Да, не из-за их прекрасных глаз!
– Да. Мы собрались… поздравить нового кандидата, нашего Вячеслава Александровича. Просто – нашего Славу. И позвольте мне тут сегодня скаламбурить: слава нашему Славе!
Засмеялись и захлопали.
Курносый сел было, но тут же вскочил опять:
– И позвольте, товарищи!.. Товарищи! И позвольте также приветствовать и поздравить руководителя, который направлял, так сказать, и всячески помогал… и является организатором и вдохновителем руководящей идеи, которая заложена в основе. За вас, товарищ профессор!
Дружно опять захлопали.
– Трепачи, – сказал Владимир Семеныч Изольде Викторовне.
Изольда Викторовна тоскливо опять покивала головой.
Со всех сторон налегали на закуски и продолжали активно разговаривать.
Пожилой человек и человек с золотыми зубами наладили через стол дружеские пререкания. А так как было шумно и гремела музыка, то и они тоже говорили очень громко.
– Что не звонишь?! – кричал пожилой.
– А?
– Не звонишь, мол, почему?!
– А ты?
– Я звонил! Тебя же на месте никогда нету!
– А-а, тут я не виноват! "Не виновата я!"
– Так взял бы да позвонил! Я-то всегда на месте!
– А я звонил вам, Кузьма Егорыч! – хотел влезть в этот разговор Владимир Семеныч, обращаясь к пожилому, к Кузьме Егорычу. – Вас тоже не было на месте.
– А? – не расслышал Кузьма Егорыч.
– Я говорю, я вам звонил!
– Ну и что? А чего звонил-то?
– Хотел… это… Нам "Роджерсы" хотят забросить…
– Кузьма! А, Кузьма!.. – кричал золотозубый. Кузьма Егорыч повернулся к нему. – Ты Протопопова встречаешь?
– Кого?
– Протопопова!
– Каждый день!
– Ну как? – спросил Владимир Семеныч Изольду Викторовну. – Скучно?
– Ничего, – сказала она.
– Видите, какой разгул мещанства! Взял бы всех и облил шампанским. Здесь живут более или менее только вот эти два, которые кричат друг другу… Остальные больше показуху разводят.