Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне
Шрифт:
Другой известный литератор той поры — Александр Блок — в своей статье «Ирония» называл иронию (а именно она присутствует во многих песнях Высоцкого) болезнью, которая сродни душевным недугам: она «начинается с дьявольски-издевательской, провокаторской улыбки, а кончается — буйством и кощунством».
Вообще еврейская тема в том году была настолько широко представлена в советских СМИ (а через них и во всем обществе), что это подвигло Высоцкого на написание сразу двух произведений на эту тему (подобное с ним не происходило восемь лет — с «Антисемитов»). Речь идет о песне «Мишка Шифман» (одной из самых заметных в юмористическом блоке песен Высоцкого) и стихотворении «Наш киль скользит…». Начнем с первой.
Читатель наверняка помнит, о чем шла речь в песне.
Что касается стихотворения «Наш киль скользит…», то в нем отсутствует какая-либо ирония, и даже более того — в нем Высоцкий высказывает свое отрицательное отношение к отъезду своих соплеменников из СССР. И, обращаясь к последним, которых он называет «милыми евреями», констатирует следующее:
Оставя суету вы И верный ваш кусок, И комиссионных ваших кралей, Стремитесь в тесноту вы, В мизерный уголок, В раздутый до величия Израиль! Меняете вы русские просторы, Лихую безнадежность наших миль На голдомеирские уговоры, На этот нееврейский Израиль?!В том же году была написана еще одна песня, где еврейская тема читалась в подтексте. И опять это была шуточная вещь — «Товарищи ученые». Почему ее тоже можно отнести к еврейской? Дело в том, что речь в ней идет об ученых, среди которых доля евреев всегда была высока. Поэтому Высоцкий разбрасывает намеки об этом в разных местах своего произведения: «Товарищи ученые, Эйнштейны драгоценные…», «А то вы всем кагалом там набросились на опухоль…»
Смысл песни более чем прозрачен: это своего рода письмо колхозников представителям советской интеллигенции, которые «замучились с иксами, запутались в нулях», а в это время «разлагается картофель на полях». Поэтому ученым предлагается «бросить свои опыты, гидрид и ангидрид» и приехать на Тамбовщину на уборку картофеля. Рефрен песни мгновенно ушел в народ, где, собственно, живет и поныне:
Небось картошку все мы уважаем, — когда с сольцой ее намять.И вновь вернемся к хронике событий поздней осени 72-го.
Вернувшись из Киева, Высоцкий 20 ноября начинает свою последнюю сессию озвучания в фильме «Четвертый» (началась на «Мосфильме» в 16.00). Его партнерами в тот день были: Сергей Шакуров, Татьяна Ицыкович, Вячеслав Тихонов. Работа длилась до восьми вечера. За роль в фильме «Четвертый» Высоцкий удостоился самого большого гонорара в своей тогдашней киношной карьере — 2340 рублей.
Вообще он тогда уже много зарабатывал: концерты в месяц приносили доход до тысячи рублей и выше, роль в фильме «Плохой хороший человек» будет оплачена в сумме 2360 рублей. Так что события десятилетней давности, когда Высоцкий был, что называется, гол как сокол, навсегда ушли в прошлое. Теперь он знаменит, богат, «упакован» по высшему разряду, включая модную импортную одежду, которую он покупает либо ему ее в «Березке», либо привозит из-за границы жена-иностранка, и заканчивая иномарками французского производства («Рено», «Пежо»). Естественно, это вызывает
На основе этих претензий Высоцкий сочиняет свой ответ недоброжелателям: «Песню автозавистника», где главный герой — тот самый жлоб, только из разряда завидующих. Вообще те или иные жлобы кочуют у нашего героя буквально из песни в песню. Помните, они были в «Антисемитах», в «Чести шахматной короны», а также в «Поездке в город», «Ой, где был я вчера», в «Милицейском протоколе» и т. д. Вот и в этой песне подобный тип реанимирован снова:
Произошел необъяснимый катаклизм: Я шел домой по тихой улице своей — Глядь, мне навстречу нагло прет капитализм, Звериный лик свой скрыв под маской «Жигулей»! Я по подземным переходам не пойду: Визг тормозов мне — как романс о трех рублях, — За то ль я гиб и мерз в семнадцатом году, Чтоб частный собственник глумился в «Жигулях»! Он мне не друг и не родственник — Он мне — заклятый враг, — Очкастый частный собственник В зеленых, серых, белых «Жигулях»!..Герой песни настолько переполнен ненавистью к частным собственникам, что решается на нарушение закона: по ночам прокалывает шины у их автомобилей, а также курочит отбойным молотком их двери и дырявит дрелью крыши. Высоцкий, естественно, все это осуждает, видя в этом дремучие пережитки советского менталитета (не зря им вспоминается 17-й год). Хотя менталитет этот именно с 70-х годов начал стремительно меняться именно в направлении преобладания материальных (частнособственнических) инстинктов над духовными. В СССР (пусть и в не такой форме и не в таких масштабах, как в остальном мире) наступала «эпоха потребительства» (это было видно по той же «Таганке», где публика радикально изменилась: в первых рядах сидела уже не либеральная интеллигенция, а хозяева жизни — директора магазинов, фарцовщики, валютчики и т. д. Не зря этот театр тогда стали называть «филиалом „Березки“, о чем речь еще пойдет впереди).
По сути именно с этой «эпохой потребительства» и боролись (пусть и таким варварским способом, как в песне Высоцкого) те, кто «гиб и мерз в 17-м году», поскольку даже в их не отягощенном большими экономическими знаниями мозгу, возникало опасение, что эта «эпоха» ни к чему хорошему не приведет. Так оно, собственно, и выйдет спустя полтора десятилетия, когда высшая советская элита, поманив народ в «капиталистический рай», развалит страну и еще удобнее усядется на народной шее, чем это было при социализме. Высоцкий этого, естественно, знать не мог, хотя при его развитой интуции и неординарных мозгах («мой мозг, до знаний жадный, как паук») мог бы догадаться, кто имеет больше всего шансов прийти к власти на волне «эпохи потребления».
Вечером 20 ноября Высоцкий вышел на сцену «Таганки», чтобы предстать перед зрителем в спектакле «Антимиры». 24-го он выходит в «Гамлете», 26-го — в «Пугачеве» и «Добром человеке из Сезуана», 30-го — снова в «Гамлете».
С 1 декабря в окрестностях Ялты Иосиф Хейфиц проводил досъемку натурных сцен фильма «Плохой хороший человек». В частности, доснимался эпизод на пикнике. Большую часть его удалось снять еще летом, но кое-что осталось недоработанным. В частности, эпизод, когда Лаевский (Олег Даль) лежит в экипаже и с грустью взирает на участников пикника. В съемках этого эпизода принимали участие: Анатолий Папанов, Людмила Максакова и др.