Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне
Шрифт:
В эти же дни в Москве проходило международное Совещание коммунистических партий, на которое съехались представители 75 компартий со всего мира. Судя по всему, на этом представительном форуме была и Марина Влади, которая, как мы помним, была не только членом ФКП, но и вице-президентом общества «Франция — СССР». Это совещание в какой-то мере станет поворотным: именно с него начнется серьезное расхождение во взглядах между ведущими европейскими компартиями (итальянской, испанской, французской) с КПСС по вопросам строительства социализма. Европейцы, осуждая кремлевское руководство за вторжение в ЧССР и сворачивание тамошних реформ (особенно их возмутило апрельское смещение с поста первого секретаря ЦК КПЧ А. Дубчека и назначение на этот пост антисемита Густава
24 июня на Таганке играли «Доброго человека из Сезуана». Высоцкий впервые вышел в роли главного героя — летчика Янг Суна (до этого он играл в этом спектакле роли рангом поменьше — Второго Бога и Мужа).
29 июня Высоцкий был занят в двух спектаклях: «Пугачев» и «Десять дней, которые потрясли мир».
С 7 по 20 июля в Москве проходил очередной Международный кинофестиваль. Марина Влади, как звезда мирового масштаба плюс к тому член Французской компартии, была приглашена на него как почетный гость, а вот Высоцкий… Короче, организаторы фестиваля видеть его среди участников не желали. На этой почве уже в самом конце работы кинофорума — 18 июля — произошел неприятный инцидент. Но сначала не о нем.
В тот же день в Киеве, в Комитете по кинематографии при Совете Министров Украинской ССР состоялся просмотр фильма «Опасные гастроли». Фильм был разрешен к выпуску с одним «но»: режиссеру было предписано убрать из титров «красную строку» Высоцкого и указать его фамилию в общем списке актеров, а не отдельно. Понятно, что таким образом недоброжелатели актера в киношных верхах стремились «занизить» его авторитет и не участвовать в его популяризации, но эти манипуляции были малоэффективны — ведь слава Высоцкого к тому моменту стала уже общесоюзной и сути дела эти мелкие титры не меняли. Имя Высоцкого, даже написанное самым мельчайшим шрифтом, было способно привлечь в кинотеатры миллионы зрителей (что, собственно, и получится).
Но вернемся в Москву, на кинофестиваль.
18 июля Влади должна была участвовать в очередном фестивальном мероприятии и взяла с собой мужа. Но когда Высоцкий попытался пройти вместе с ней в фестивальный автобус, ретивый контролер актрису пропустил, а ее супруга бесцеремонно выставил за дверь. Через минуту автобус уехал, а Высоцкий, униженный и оскорбленный, остался один на пустынном тротуаре. Домой он вернулся поздно ночью совершенно пьяным. Вспоминая события того дня Марина Влади пишет:
«Через некоторое время, проходя мимо ванной, я слышу стоны. Ты нагнулся над раковиной, тебя рвет. Я холодею от ужаса: у тебя идет кровь горлом, забрызгивая все вокруг. Спазм успокаивается, но ты едва держишься на ногах, и я тащу тебя к дивану…»
Влади тут же вызывает врачей, но те, осмотрев больного, наотрез отказываются увозить его с собой. «Слишком поздно, слишком большой риск: им не нужен покойник в машине — это повредит плану», — пишет Влади.
Она проявляет непреклонную решимость и грозит врачам всеми небесными карами, включая и международный скандал. Осознав наконец, кто перед ними, врачи соглашаются.
Высоцкого привозят в Институт скорой помощи имени Склифосовского и тут же завозят в операционную. Влади осталась в коридоре, ей целых шестнадцать часов предстоит прождать в коридоре в ожидании хоть каких-нибудь вестей.
Наконец появляется врач и успокаивает Влади: «Было очень трудно. Он потерял много крови. Если бы вы привезли его на несколько минут позже, он бы умер. Но теперь — все в порядке». Влади счастлива и отныне всю заботу о больном берет на себя. Два дня она приходит в больницу и пичкает Высоцкого мясными бульонами, полусырыми бифштексами, свежими овощами и фруктами.
Как оказалось, в горле у Высоцкого прорвался сосуд, во время труднейшей операции у него наступила клиническая смерть, но благодаря профессионализму
Эти строки были написаны А. Вознесенским по горячим следам тех событий. Сам поэт вспоминал: «В 69-м у Высоцкого вдруг пошла горлом кровь, и его вернули к жизни в реанимационной камере. Мы все тогда были молоды, и стихи свои я назвал „Оптимистический реквием, посвященный Владимиру Высоцкому“. Помнится, газеты и журналы тогда отказывались их печатать: как об актере о нем еще можно было писать, а вот как о певце и авторе песен… Против его имени стояла стена запрета. Да и я сам был отнюдь не в фаворе, невозможно было пробить эту стену. Тем не менее стихи удалось напечатать в журнале „Дружба народов“, который и тогда был смелее других (этот журнал принадлежал либеральному лагерю, и сами державники называли его «Дружба народа«, имея в виду под последним еврейский народ. — Ф. Р.) Все же пришлось изменить название на «Оптимистический реквием, посвященный Владимиру Семенову, шоферу и гитаристу». Вместо «Высоцкий воскресе» пришлось напечатать «Владимир воскресе». Стихи встретили кто с ненавистью, кто с радостью… Как Володя радовался этому стихотворению! Как ему была необходима душевная теплота…»
Вспоминая те же июльские дни 69-го, актриса «Таганки» Алла Демидова рассказывала: «После первой клинической смерти я спросила Высоцкого, какие ощущения у него были, когда он возвращался к жизни. „Сначала темнота, потом ощущение коридора, я несусь в этом коридоре, вернее, меня несет к какому-то просвету, свет ближе, ближе, превращается в светлое пятно: потом боль во всем теле, я открываю глаза — надо мной склонившееся лицо Марины…“
23 июля Высоцкий был уже дома. А на следующий день его навестил Золотухин. Вернувшись домой, он записал в своем дневнике следующие впечатления: «Когда я был у него, он чувствовал себя „прекрасно“, по его словам, но говорил шепотом, чтоб не услыхала Марина. А по Москве снова слухи, слухи… Подвезли меня до Склифосовского. Пошел сдавать кровь на анализ. Володя худой, бледный… в белых штанах с широким поясом, в белой под горло водолазке и неимоверной замшевой куртке. „Марина на мне…“ — „Моя кожа на нем…“
Из-за свалившейся на него болезни Высоцкий потеряет роль в фильме Василия Ордынского «Красная площадь». Как мы помним, именно этот режиссер впервые снял нашего героя в кино — в фильме 59-го года «Сверстницы», однако в числе поклонников нашего героя он никогда не был. Зато ими были авторы сценария к фильму — Юлий Дунский и Валерий Фрид. Последний вспоминает:
«После фильма „Служили два товарища“ нам уже не хотелось расставаться с Володей и почти в каждом новом сценарии мы с Юлием Дунским пытались заготовить роль специально для него. Роль матроса в „Красной площади“ мы сочиняли в расчете на Высоцкого. Уже в заявке мы нарочно назвали матроса Володей и даже пообещали, что „он будет сочинять странные песни и петь их“. Пробы были блестящими. Но это был единственный персонаж, по поводу которого у нас возникли разногласия с режиссером Ордынским. В этой роли он хотел снимать Сережу Никоненко. К тому же не снимать Высоцкого советовал худрук объединения Юлий Райзман. Почему? Он видел пробы Высоцкого и сказал, что этот актер экстра-класса забьет в фильме всех остальных. Но мы продолжали уламывать режиссера. И он, человек жесткий, принципиальный, нам все-таки уступил. Было решено снимать Высоцкого. Но фокус все равно не получился. Именно в это время Володя уехал в круиз с Мариной Влади. И роль сыграл Сережа Никоненко. Причем здорово сыграл…»