Владимир Высоцкий. По-над пропастью, Сушко Юрий Михайлович

Владимир Высоцкий. По-над пропастью

на обложку

Сушко Юрий Михайлович

Шрифт:

Ролан Быков сидел на полу у гроба. Возможно, вспоминал-горевал, как зазывал юного Высоцкого к себе в театр, а тот не пошел. Он сидел и волей-неволей смотрел на лица проходящих мимо гроба людей в течение нескольких часов: «И эти лица привлекли к себе внимание, несмотря на то что отвлечься от самого факта смерти Владимира Семеновича было трудно. И, тем не менее, факт был значительный. Кто шел прощаться? Шла новая Москва, лицо которой я знал до этого момента не очень близко... Это была молодая Москва... Не было никакого показного горя: кто плакал, тот плакал, кто был притихший, тот — притихший. Это были естественные люди с естественным выражением лиц...»

Начинается панихида, последний спектакль. Зал полон.

Открывает Любимов: «Есть древнее слою — бард. У древних галлов и кельтов так называли поэтов...» Властный, твердый голос режиссера-постановщика. Затем выступает Золотухин: «Дорогой товарищ наш, дорогой Володя...» Сторонним

людям кажется, что говорит человек, привыкший произносить чужие слова и совсем не привыкший к своим. Затем говорят другие, лишь один из которых вспомнил, что «умер народный артист Советского Союза. В самом истинном смысле этого слова...».

Когда вынесли гроб, над площадью стоял вселенский плач. Без истеричных причитаний, просто слезы сами собой катились из глаз женщин и мужчин.

Был преподан сильный урок властям, думал Любимов. Они хотели побыстрее похоронить Высоцкого, и в этом смысле приравняли его к Пушкину: потихоньку, скоренько куда-то увезти... И тогда Любимов потребовал провезти гроб в автобусе мимо людей, стоящих на улице, которые не смогли проститься в театре. Люди стали бросать под колеса цветы. Машина ехала по дороге цветов. Это было признание...

Когда с фасада сняли портрет в траурной рамке, все начали скандировать:

— Портрет! Портрет! Портрет! — и кричали до тех пор, пока большая фотография Высоцкого не была вновь помещена в одном из окон второго этажа.

...Затем были поминки на Малой Грузинской, а ночью, после «Мастера и Маргариты», в театре.

После 25 июля 1980 года у Марины Влади было две заветные мечты: установить на могиле Высоцкого вместо обычного памятника вросшую в землю глыбу гранита, в которую врезался бы осколок метеорита с брызгами от него по камню. И чтобы было выбито только одно слою: «ВЫСОЦКИЙ». Это был бы памятник-символ, лаконичный, но говорил бы он гораздо больше, чем те, где хотели передать портретное сходство. По ее просьбе Вадим туманов отыскал в тайге диковинную глыбу. Но, увы...

А вторая мечта... Накануне похорон среди родни Высоцкого зашелестел шепоток, что Марина намерена увезти с собой во Францию сердце Владимира. Они не отступали от нее ни на минуту. Как утверждал Янклович, она договорилась со знакомым медиком, чтобы тот вырезал сердце прямо в реанимобиле... В общем, Организаторам похорон удалось успешно «похоронить» и эту Маринину мечту.

Ей остались только сны: «Взявшись за руки, мы летим по небу вместе с Володей. Под нами длинная аллея, багрово-коричневые с золотым отливом кроны деревьев, земля покрыта разноцветной, по-осеннему опавшей листвой. Мы оба знаем, что у этой аллеи нет конца. Там, где должна была бы закончиться, как в замкнутом круге, она начинается сначала. Он вовсе не умер. Постарел, правда. Просыпаюсь со счастливыми слезами на глазах...»

Ну, а далее... Хорошо, что всего не видел покойный. Хотя почему же не видел? Видел. Еще в 1973 году:

Не боялся ни слова, ни пут И в привычные рамки не лез. Но с тех пор, как считаюсь покойным, — Охромили меня и согнули, К пьедесталу прибив Ахиллес. Не стряхнуть мне гранитного мяса И не вытащить из постамента Ахиллесову эту пяту, И железные ребра каркаса Мертво схвачены слоем цемента, — Только судороги по хребту. Я хвалился косою саженью — Нате, смерьте! — Я не знал, что подвергнусь суженью После смерти, — Но в привычные рамки я всажен — На спор вбили, А косую неровную сажень Распрямили. И с меня, когда взял я да умер, Живо маску посмертную сняли Расторопные члены семьи, И не знаю, кто их надоумил, — Только с гипса вчистую стесали Азиатские скулы мои. Мне такое не мнилось, не снилось, И считал я, что мне не грозило Оказаться всех мертвых мертвей, — Но поверхность на слепке лоснилась, И могильною скукой сквозило Из беззубой улыбки моей. Я при жизни не клал тем, кто хищный, В

пасти палец Подойти ко мне с меркой обычной Опасались. Но при снятии маски посмертной — Тут же, в ванной, Гробовщик подоит ко мне смерти Деревянной... А потом, по прошествии года, — Как венец моего исправлены — Крепко сбитый, литой монумент При огромном скопленьи народа Открывали под бодрое пенье, — Под мое — с намагниченных лент. Тишина надо мной раскололась — Из динамиков хлынули звуки, С крыш ударил направленный свет Мой отчаяньем сорванный голос Современные средства науки Превратит в приятный фальцет. Я немел, в покрывало упрятан, — Все там будем! — Я орал в то же время кастратом В уши людям. Саван сдернули — как я обужен! — Нате, смерьте! — Неужели такой я вам нужен После смерти?! Командора шаги злы и гулки. Я решил: как во времени оном — Не пройтись ли, по плитам звеня? И шарахнулись толпы в проулки, Когда вырвал я ногу со стонам И осыпались камни с меня. Накренился я — гол, безобразен, — Но и падая, вылез из кожи, Дотянулся железной клюкой, — И когда уже грохнулся наземь, Из разодранных рупоров все же Прохрипел я похоже: «Живой!» И паденье меня и согнуло, И сломало. Но торчат мои острые скулы Из металла! Не сумел я, как было угодно — Шито-крыто. Я, напротив, — ушел всенародно Из гранита.

В последний свой год, отвечая на вопрос: «Счастливы ли вы?», Владимир Высоцкий сказал: «Я счастлив невероятно, очень...»

ЛИТЕРАТУРА

Абдулов В. Встреча со зрителями Алма-Ата, 1983.

Агамиров К В Золотухин: «Лицом к лицу» // Радио «Свобода» 27 июля

Агишева Г. И Бортник «А под своим фото Высоцкий написал «Ваня, давай подольше не пойдем к Йорику..» // Комсомольская правда. 1997. 16 янв.

Аджубей А «...И встретились вновь» // В мире книг 1987. № 3.

Акимов б, Терентьев О. Владимир Высоцкий: эпизоды творческой судьбы // Студенческий меридиан. 1988. №6—12.

Аксенова Г. Театр на Таганке: 68-й и другие годы // Библиотека «Огонек». 1991. № 5.

Александров Н. М. Розанова: «Среди его любимых учеников был Высоцкий» // Известия. 2005. 1 окт.

Алексеев В. К. Казанский: «Высоцкий в Париже» // Русская Мысль (Париж). 2000. 27 июля. № 4328.

Алексеев В. К Казанский: «Пойте, цыгане!» // Независимая газета. НГ-Антракт. 2003. 11 апр. № 13 (56).

Алексеева Т. Из-за чего ссорятся актеры // Моя семья 2007. №24 (359).