Владимир Высоцкий. По-над пропастью
Шрифт:
Он любил бывать у своих соседей Утевских, которые жили тут же, на Большом Каретном. Инстинктивно тянулся к Анатолию. А тот охотно, без притворства разыгрывал перед девушками роль старшего брата беспокойного подростка, за которым глаз да глаз нужен, потому время встречи с вами, моя милая Ниночка (Светочка, Галочка, Валюша и пр.), у меня лимитировано. Простите, у меня для вас не больше часа. Пойдемте же скорее!.. Прошу!
Уже вечером Володя показывал эту мизансцену в «живых картинках» перед взрослыми зрителями, и всем было весело. Иногда, под настроение, читал басни, порой серьезные стихи. В те годы с Угевским-младшим приятельствовал
— Сань, ты ведь, насколько я знаю, какую-то театральную студию посещаешь... А у меня тут сосед по подъезду, Вовка Высоцкий, ты его видел, по-моему, парень интересный. Здорово басни читает, анекдоты травит, стихи декламирует... Может, послушаешь как-ни- будь?..
— Ну, а почему бы нет? — Сабинину просьба приятеля, само собой, польстила — ему предлагали послушать, оценить, высказать мнение. Хотя он сам пока ходил в учениках. — Давай, Толян, хоть сейчас, пока время терпит. Зови пацана, если он дома.
Анатолий тут же сбегал к Высоцким, позвал Вовку: только не тушуйся.
Сабинин позже рассказывал: «Увидел парнишку с хриплым голосом... Вовка... сразу мне понравился, потому что был очень веселый и одновременно застенчивый. Он был моложе нас, лет пятнадцати, но страшно тянулся к старшим. Стал читать мне всякие басни — «Слон-живописец», «Волк на псарне». Читал Крылова «Кот и повар» смешно и интересно... И сразу было видно, что передо мной одаренный человек А так как у него был идеальный слух, он еще умел всякие диалекты, нюансы передавать».
В то время Сабинин посещал драмкружок в Доме учителя на улице Горького, который вел Владимир Николаевич Богомолов, молодой мхатовский артист, будущий профессор Школы-студии МХАТ. Сабинин пришел к мастеру и сказал: есть парнишка такой, Вова Высоцкий. Тот согласился: приводи...
На Богомолова новичок произвел хорошее впечатление — юный, обаятельный. «Почти сразу стало ясно, что это еще и необычайно искренний и жизнерадостный человек, — вспоминал Владимир Николаевич своего ученика. — Он любил смеяться и смешить других — последнее ему нравилось особенно, и поэтому он хохотал, кажется, громче и заразительнее тех, кого смешил.
Первым моим вопросом к нему было: «Что ты умеешь?»
— Утесова могу изобразить, — отвечает.
— Ну, давай.
— «Раскинулось море широко».» — это было очень похоже и очень смешно.
— А что еще можешь?
— Аркадия Райкина могу показать.
И опять — похоже и смешно. Радость и веселье, казалось, были его привычной атмосферой».
Ну так хотелось бы написать: «Так Владимир Высоцкий сделал первый шаг на театральной сцене...»!
Но вот незадача: сцены как таковой в драматическом кружке Богомолова и в помине не было. Занятия, а позже спектакли приходилось ставить прямо на полу. Но этому руководитель кружка был только рад — романтик театра считал, что это обстоятельство только придавало характер студийности. Достаточно было только переступить порог, и ты фазу попадал в какой-то нереальный, непостижимый, придуманный мир, где все было пропитано духом таинства актерской профессии, творчества, поиска и открытий. Это были месяцы напряженного ученичества.
Кроме всего прочего, на кружковцев наверняка действовала и атмосфера старинного купеческого особняка, в котором располагался Дом учителя. Комнаты здесь были отделаны штофом, мореным дубом. Вдоль стен стояли замечательные
Будущему актеру Высоцкому, безусловно, повезло, что на его пути встретился именно Владимир Богомолов, человек яркий, талантливый, не просто бесконечно преданный театру, но еще и умевший обращать в свою любовь и веру юные сердца. Не зря в ряду своих театральных учителей Высоцкий первым называл именно Богомолова, и только затем Юрия Любимова. Молодой актер пробовал на кружковцах многие свои режиссерские задумки, пытался работать с ними, как с профессионалами. И многое у него, в итоге, получилось. Из старого купеческого особняка вышло немало отличных артистов, ставших впоследствии народными. Виктор Павлов, например. Или Алла Покровская, прима «Современника».
— Нам было хорошо с ребятами, — рассказывал Богомолов, — занимались мы когда угодно и сколько угодно. Ставили самое разное — и сцены, и спектакли, большие и маленькие. Кружковцы все делали сами... Хорошо помню нашу работу по Чехову — «Из записок вспыльчивого человека». Это был настоящий спектакль — с замыслом, с музыкой, с оформлением, но не декорационным, а аксессуарным. Это очень смешное представление шло под свадебный марш Мендельсона». Когда Владимир стал уже известным киноартистом, он мне очень серьезно предлагал сделать фильм по этому спектаклю — очень ему нравилась эта работа!
Высоцкий играл как раз этого самого «вспыльчивого» и много позже вспоминал, как Богомолов ему, мальчишке, показывал рисунок роли, ставил монолог: «В небе светила отвратительная луна, и в воздухе отвратительно пахло свежим сеном. Когда служанка спросила: «Не хотите ли чаю?» — я ей ответил: «Подите вон!..»
А у Сабинина воспоминания были более прозаические: «Мы тогда звали Володю таким неприличным словом «Вовка-шванц».
Ну и что? — равнодушно воспринимал свое прозвище Высоцкий. Шванц так шванц. По-немецки — хвостик «Высота», конечно, получше звучало. Вовку Акимова назвали Ким Ир Сеном, и ничего,
Свидерский откликался на Аркана, Утевский не обижался на Толяна. Мишке Горховеру повезло больше — он носил титул «Граф» (тут, правда, не подкопаешься — «Граф» из Лихова переулка жил в фамильном «замке», который до революции принадлежал бабушке «аристократа»). Какие могут быть обиды? Каждый в свое время имел прозвище или кличку, а артисты или писатели и вовсе сами выбирали себе псевдонимы, и прекрасно себя при этом чувствовали. Сам Сашка ведь тоже был далеко не Сабинин, и ничего...
«В НАШ ТЕСНЫЙ КРУГ НЕ КАЖДЫЙ ПОПАДАЛ...»
— Вовка, привет! — окликнула Инна уже убегавшего со двора своего соседа. — Как в школе дела? Ты что-то совсем нас забыл, как Фрины не стало, не заходишь даже...
— Стоп-стоп, Инночка, — притормозил Володя. — Во-первых, привет. Во-вторых, сразу так много вопросов. Все сразу не соображу. Фрину помню, конечно. В школе — все нормально. А что не захожу, так тебе вроде бы сейчас не до нас. Вон к тебе какие пижоны шастают.
— Какие «пижоны», Вовка?! Не фулигань. Заходи обязательно, я тебя с Левой познакомлю. Он о тебе, кстати, спрашивал. Ему Толян Утевский уже успел о тебе понарассказывать... В общем, приходи, вечером ждем. Левушка сегодня вроде рано должен освободиться.