Владимир Высоцкий
Шрифт:
Да выдохни, – умрешь!»
«У вас тут выдохни – потом
Навряд ли и вздохнешь!»
Во весь свой пересохший рот
Я скалюсь: «Ну, порядки!
У вас, ребятки, не пройдет
Играть со мною в прятки!»
Убрали свет и дали газ,
Доска какая-то зажглась, —
И
И булькнула трахея.
Он стервенел, входил в экстаз,
Приволокли зачем-то таз…
Я видел это как-то раз —
Фильм в качестве трофея.
Ко мне заходят со спины
И делают укол…
«Колите, сукины сыны,
Но дайте протокол!»
Я даже на колени встал,
Я к тазу лбом прижался;
Я требовал и угрожал,
Молил и унижался.
Но туже затянули жгут,
Вон вижу я – спиртовку жгут,
Все рыжую чертовку ждут
С волосяным кнутом.
Где-где, а тут свое возьмут!
А я гадаю, старый шут:
Когда же раскаленный прут —
Сейчас или потом?
Шабаш калился и лысел,
Пот лился горячо, —
Раздался звон – и ворон сел
На белое плечо.
И ворон крикнул: «Nevermore!» —
Проворен он и прыток, —
Напоминает: прямо в морг
Выходит зал для пыток.
Я слабо подымаю хвост,
Хотя для них я глуп и прост:
«Эй! За пристрастный ваш допрос
Придется отвечать!
Вы, как вас там по именам, —
Вернулись к старым временам!
Но протокол допроса нам
Обязаны давать!»
И я через плечо кошу
На писанину ту:
«Я это вам не подпишу,
Покуда не прочту!»
Мне чья-то желтая спина
Ответила бесстрастно:
«А
Нам без нее все ясно».
«Сестренка, милая, не трусь —
Я не смолчу, я не утрусь,
От протокола отопрусь
При встрече с адвокатом!
Я ничего им не сказал,
Ни на кого не показал, —
Скажите всем, кого я знал:
Я им остался братом!»
Он молвил, подведя черту:
Читай, мол, и остынь!
Я впился в писанину ту,
А там – одна латынь…
В глазах – круги, в мозгу – нули, —
Проклятый страх, исчезни:
Они же просто завели
Историю болезни!
1975
II. Никакой ошибки
На стене висели в рамках бородатые мужчины —
Все в очочках на цепочках, по-народному – в пенсне, —
Все они открыли что-то, все придумали вакцины,
Так что если я не умер – это все по их вине.
Мне сказали: «Вы больны», —
И меня заколотило,
Но сердечное светило
Улыбнулось со стены, —
Здесь не камера – палата,
Здесь не нары, а скамья,
Не подследственный, ребята,
А исследуемый я!
И хотя я весь в недугах, мне не страшно почему-то, —
Подмахну давай, не глядя, медицинский протокол!
Мне приятен Склифосовский, основатель института,
Мне знаком товарищ Боткин – он желтуху изобрел.
В положении моем
Лишь чудак права качает:
Доктор, если осерчает,
Так упрячет в «желтый дом».
Все зависит в доме оном
От тебя от самого:
Хочешь – можешь стать Буденным,
Хочешь – лошадью его!
У меня мозги за разум не заходят – верьте слову, —