Владлен Бахнов

Бахнов Владлен Ефимович

1974

Семен Гудзенко

Бесконечная баллада

Я всю Европу пересек. Идя в огне атак, Два раза вдоль, три — поперек. Четыре — просто так. За это время я везде И всюду побывал: На Висле был, по Рейну плыл И в Одер поплевал. А как жилось мне, Боже мой. Не жизнь, а парад. Два студебекера за мной Возили шоколад. На ста перинах спал, ей-ей! — Вот так я, братцы, жил! Поил духами лошадей. Пирожными кормил! Уже немало тысяч строк Написано мной, как Я всю Европу пересек Два раза вдоль, три — поперек. Четыре — просто так. За это время я везде И

всюду побывал. На Висле был. по Рейну плыл… И так далее… 1945

После атаки

Когда на смерть идут — поют.

А перед этим можно плакать!..

Разрыв. — и умирает друг…

Разрыв, и лейтенант хрипит!

Бога ради. Бога ради.

Не рассказывайте мне.

Как вы в городе Араде

Позабыли о войне.

С. Гудзенко

Когда за стол сажусь — боюсь. А перед этим можно плакать, Я десять раз бывал в бою, Я двадцать раз бывал в атаках. Но самый страшный в жизни час — Час непонятного рожденья, О, кто не знал его из вас. Рождения стихотворенья! Минуты рвутся в тишине, В огне махорочного дыма. Стихи! Но только о войне, И, значит, вновь проходят мимо Другие темы, о другом. Лишь ты, военная поэма. Мне кажется, на мне одном. Вот здесь, на шее. эта тема. Читаю я. Сидят вокруг Товарищи былых сражений. Разрыв! И засыпает друг От грохота стихотворений. Разрыв! И лейтенант храпит. Забыв походы и печали. Как засыпали после битв Ровесники, однополчане! Я твердо обещаю впредь Писать по-новому в тетрадях. Не нужно так меня жалеть. О, ради Бога, Бога ради! 1945

Наум Мандель

(будущий Н. Коржавин)

Вдосталь поблуждав на белом свете.

Испытав мороз, жару и зной.

Я люблю в стихах увидеть ветер —

Настоящий, грубый и земной.

Я рожден от киевского ветра…

Н. Мандель

Ветер, ветер,

ты могуч!

Верьте, а хотите и не верьте. Утверждаю, сам не зная как. Я рожден от киевского ветра. Кто не верит, значит, тот дурак. Мой отец — вот этот самый ветер, А интеллигенция мне мать. Потому-то лучше всех на свете Я стихи умею понимать. Я могу, взлетев, усесться в лужу И опять подняться в небеса. Потому что не всегда как нужно Ветер славы дует в паруса. Столько есть ветров, что нам ужасно. Ветер в каждой есть моей строке. А поэзия — прекрасный насморк. Схваченный на этом сквозняке. Я вполне запутанный, но все же Не смотрите косо на меня, Я хороший, я такой хороший. Что наверно — самый лучший я. Те ж, что говорят, что Мандель плохо Пишет гениальные стихи. Те враги России и эпохи. Самые опасные враги. За свои стихи я не в ответе. По секрету сообщу молве, Потому что их навеял ветер. Бесконечный ветер в голове. Лучше не хвалите, не жалейте, Я покамест дым лишь без огня. Вынесите вы меня на ветер. Чтоб сильней проветрило меня! 1945

Александр Межиров

Как делили сухарь

Мы стоим на немыслимом рубеже. Мы в болоте, в кювете, в колодце живем! Тридцать третью ночь мы не спим, И уже Тридцать третий день не едим и не пьем! Разрываются мины в моем блиндаже И в стотысячный раз разрывают меня. Мы стоим, повторяю, на рубеже, И как сказано выше, тридцать три дня! Отсюда не выйдешь! Здесь огненный шквал! Здесь ни книг, ни кино, ни театров нет!!! Наш кювет в окруженье глухое попал, И обложен блокадою наш кювет. И вдруг старшина, таежный глухарь, Танком раздавленный, встал с земли. Вынул из-под танкетки сухарь И приказал: — Дели! Мы грызли зубами, кололи штыком. Прикладами брали его на прицел. Рубили лопатами и топором. Я даже попробовал сапогом. Но сухарь оставался цел! Его мы — под танки и под обстрел. Прошел ноябрь, декабрь, январь, Но бродяга-сухарь оставался цел. Оставался цел матерый сухарь. А ночью под пулеметным огнем Пробежала мышь по лесам, по полям. Взмахнула

хвостищем, и этим хвостом Разрубила матерый сухарь пополам. Мы стояли вокруг, зубами скрипя. Мы точили о зубы стальные штыки! Вот постойте, немного приду в себя И опять напишу про сухарь сти — хи! 1945

Виктор Урин

Уриниоза викторическая

И ты над лужей сделался валетом.

И дождь козырной бьет тебя десяткой,

Злое терпенье зрячих минут…

На морозе немыслимоградусном…

В девятьсот сорок славном году…

Счастьеград…

Солнцеворотка…

Было, Лидка, было,

А теперь — нема!

В. Урин

Было, Лидка, было, А теперь — нема-с! Была Литкобыла, А теперь — Пегас. Блещет он подковами. Ну-ка, тронь! Сельвинским подкованный Добрый конь. Чествуя победу В сорок славный год, Я на нем поеду Задом наперед. Все старо в природе. Все пора на слом — Пусть мой конь походит Уперед хвостом. Хоть вода не водка, А водка не вода. Но солнцеворотка — Это — да! Новые формы Новых слов! Содержаньем кормят Прос та ков! Чествуя победу Очень неспроста. Я на нем поеду У Поэтостан! Во! 1945

Юлия Друнина

Эх, раз, еще раз!

Идут по войне девчата.

Похожие на парней…

Ю. Друнина

Стихов написав с десяток. Известных по всей стране, О том, как идут девчата. Похожие на парней. Припомню военные даты, И вновь оживут во мне Шагающие девчата. Похожие на парней. Во мне талант угадали. Меня почитают везде. Шагающие и так далее. Похожие на… и т. д. 1946

Михаил Исаковский

Кокетливая

(песенка)

Не гляди ты, любовь затая. Не ходи в новых брюках и в кителе. Ты писатель какой-то, а я На троллейбусе главным водителем. Ты уже не любимый теперь. Ты теперь только факт исторический. В сердце, как и в троллейбусе, дверь Закрывается автоматически. Мне пришелся другой по душе, Я мечтаю с ним встретиться вечером. Потому что у нас в гараже Он работает старшим диспетчером. Так что голову мне не морочь. Не загадывай разные ребусы. По добру, по-хорошему — прочь! А не то перееду троллейбусом. Впрочем, хочешь — с передней пущу. Деньги зря на билет не выкидывай. Я бесплатно тебя прокачу, А на большее ты не рассчитывай.

Лев Озеров

Дождики и ливни

Она вызревала, эта решимость,

В противоборстве страстей подспудных.

И цвета: голубой, закипающий в синем.

Темно-синий, слабеющий в голубом.

И многоигольчатым витамином.

Пузырясь, в меня озорство вошло.

Л. Озеров

Шел я сквозным сине-розовым сквером. Где подсознательно пел соловей. И окружила меня атмосфера Многозначительностью своей. Вечер был, и сверкали звезды, И на дворе мороз не трещал. Вдыхая прекрасно задуманный воздух, Я образно думал о разных вещах. Я думал и о прошлогодней пороше. Я думал про будущие цветы, Я думал о том, какой я хороший, Я думал, какая хорошая ты. Затем я подумал чуть-чуть о природе, К которой симпатий своих не таю. О том, что при этой природе я вроде Фотографа штатного состою. И вдруг меня дернуло, ошеломило, И вдруг неосознанное вполне Многоигольчатым витамином Чтой-то такое взыграло во мне. Ветер завыл и взъярился зигзагом. Молния тучи прошила насквозь. Мощно повеяло Пастернаком, И… полилось, полилось, полилось. Гром загремел, на меня ополчились Силы встревоженных мною стихий, Ливни клубились, дожди проносились, И в результате всего получились Вышеприведенные стихи. О том, как я шел сине-розовым сквером, И как подсознательно пел соловей, И как окружила меня атмосфера… Чу! Кажется, это опять начинается ливень.