Владыка Черных Песков 2. Расколотые небеса
Шрифт:
Не обращая внимания на наставленное на нее оружие, кобыла зашагала прямо к трону. Грифонам, которые находились у нее на пути, пришлось расступаться, освобождая вторженке дорогу. Те кто изначально хотел возмутиться, а может быть и проучить нахалку, ощутив на себе взгляд, брошенный из-под края капюшона, тут же теряли воинственный настрой.
– Этот птенец - император по праву своей крови и моей силы.
– Наконец дойдя до трона и развернувшись передом к крылатым хищникам, заявила кобыла в белом плаще.
– Любой кто не согласен, может бросить мне вызов.
–
– Лидер мятежников вскинул правую переднюю лапу к потолку.
– Убьем их всех...
Яркая вспышка молнии ослепила воинов, а когда они проморгались, на том месте где раньше находился крикун, осталась лишь кучка пепла. Оружие и куски брони, рассыпались в стороны грудой бесполезного мусора.
Подобная демонстрация силы воодушевила сторонников молодого императора, из взглядов которых начало уходить выражение, свойственное для загнанных зверей. Их противники, которых по прежнему было намного больше, словно море во время отлива, отшатнулись от шаманки.
– А теперь, когда раздражающий фактор устранен, будем говорить серьезно.
– Усевшись на круп, зебра передними копытцами сняла капюшон, открывая взглядам союзников и противников свою мордочку.
– Кто хочет высказаться первым?
***
Широко шагая по каменному полу узкого и низкого коридора, (впрочем, низким он казался только для минотавра), он вслушивался в азартные, яростные, возбужденные крики толпы, которые доносились со стороны прямоугольного портала выхода. Позади же, чеканили шаг двое стражников, вооруженные короткими мечами и закованные в броню из железного дерева.
"Как же низко я пал...".
Кривая усмешка наползла на губы Тореро. Он уже потерял счет дням, проведенным в плену у зебр, продолжая отмерять свою жизнь отрезками от одного сражения на арене, до другого.
Воспоминания о последнем бое армии Республики, до конца так и не восстановились, да и во всей остальной жизни остались "белые пятна", но все же это было лучше, нежели вообще ничего о себе не знать.
Как бы странно это не звучало, но в плену у зебр было не так уж и плохо... особенно если не вспоминать первые дни и допросы, которые проводили сперва полосатые мясники, затем их маги, а под конец даже чейнджлинги, которым позволили покопаться в головах у выживших. Когда же слуги Цезаря узнали все, что хотя бы теоретически могло их заинтересовать, опустошенного но не сломленного Тореро, бросили в тесную темную камеру, где и забыли на несколько месяцев, (но кормить все же продолжали).
Новый этап в жизни бывшего генерала, настал тогда когда в Новом Риме появилась забава, называемая "гладиаторские бои". На арене, под восторженный рев тысяч глоток полосатых жеребцов и кобыл, в смертельном танце сходились разнообразные химеры, минотавры, грифоны и даже зебры из числа преступников.
На арене было одно правило: "Выжить должен только один". Искалеченного, израненого победителя, биоманты за считанные часы могли поставить на ноги, чтобы на следующий день он снова мог радовать кровожадную публику.
У Тореро могло бы быть
"Зато вернули обе руки, да и глаза на место поставили".
– Шагай.
– Несильный тычок кончиком меча в поясницу, заставил воина Республики ускорить шаг.
И вот он выходит на восьмигранную площадку, засыпанную мелким белым песком. На нем надета только тканевая набедренная повязка, в правой руке сжата рукоять боевого топора, на левом предплечье висит маленький круглый щит. Ничто не мешает жаждущим крови взглядам, впиваться в мускулистое, покрытое множеством шрамов тело.
Можно было бы попытаться сбежать, или же напасть на стражников, чтобы закончить свою жизнь в схватке с врагом, как и полагается воину, но полосатые мерзавцы учли подобное желание. Кожаный ошейник, прошитый серебрянной проволокой и украшенный костяными пластинками, в любой момент может лишить своего носителя возможности двигаться, или же наградить ощущением невыносимой боли, пронзающей каждый миллиметр плоти.
"Рабский ошейник... Наверное это расплата за то, что в армии Республики использовали смертников, носивших похожие украшения".
Из прохода, расположенного в противоположной стене арены, на свет полуденного солнца вышел грифон, вооруженный коротким мечом и круглым щитом. Крылья хищника были обрезаны, так что от них остались лишь короткие обрубки, а хвост с кисточкой на конце, бешенно метался из стороны в сторону.
"Не повезло. Этим гадам пообещали, что тому кто меня убьет, вернут крылья".
Полосатые жеребцы и кобылы немного притихли, так что теперь можно было услышать отдельные возгласы. Удивительно, но некоторые зебры болели за Тореро, а кто-то даже пошло шутил по поводу его физической формы.
"Сколько же времени прошло с окончания войны, раз уж они усмирили свою ненависть?".
Бросив взгляд на трибуну, считающуюся главной, бывший генерал увидел на отдельном балконе самого Цезаря, а так же его ближайшую свиту, в которой находилась и принцесса чейнджлингов. Периферическим зрением он заметил небольшого дракона, разместившегося на верхнем ряду зрительских мест, (на самом "ободке" своеобразной чаши).
– Не сопротивляйся и умрешь быстро.
– Пообещал грифон, когда между сблизившимися противниками осталось чуть больше десяти шагов.
– Поцелуй мой топор.
– Оскалившись, ехидно отозвался Тореро.
Они сорвались на встречу друг другу, размашисто занося оружие для удара, а зрители приветствовали это взрывом восторженных воплей и топотом копыт по каменным блокам "ступеней" трибун...
***
"Не туда свернула".
Паническая мысль прозвучала в голове тринадцатилетней Твайлайт Спаркл, забежавшей в тупик между хозяйственными постройками и зданием школы для одаренных единорогов. Стоило ей остановиться, как преследователи тут же не замедлили показаться, отрезая пути к отступлению.