Владыка Линнер: «Сознание Ворона»
Шрифт:
Страж взял в руки факел и направился в сторону некроманта, как вдруг во двор вошла королевская армия:
– Именем королевы, прекратите.
– Королева не властна над нами.
– Этот человек принадлежит монархии, никто кроме монарха или его подчинённого не имеет права проводить казнь над ним.
Командир войск поднял меч, и войско тут же обнажило свои клинки.
– Мы исполняем волю нашей королевы, каждый вставший на нашем пути будет подвергнут жестокой расправе. Да простит нас Бог.
– Командир у нас тоже приказ, казнить этого человека.
– Значит, у нас просто нет выбора.
С
– Рассредоточится, к битве готовься. Во славу Господа нашего.
Церковная стража уступала в численности, но с детства каждый из них был фанатично воспитан и подчинялся каждому слову священников. Их боевой клич – «Во славу Господа нашего» означал буквально следующее – там, в конце пути нас ждёт наш Бог, так не опозоримся и оправдаем его ожидание, умрём в бою, он нас простит.
Так и вышло, церковная армия была разбита до последнего человека, ни один из них не боялся смерти и бросались в бой порой даже один на двоих троих, а то и четверых. Последние из церковных стражей повинуясь приказу священника, разбили кувшин с водой, а потом снова отправились в бой.
Смерть никого не пощадила, церковь потеряла всю свою армию из этого храма, в то время как королевская стража тоже понесла потери, не такие как церковники, но у командира всё равно вызывало недоумение происходящее, ради чего они бились с этими фанатиками, почему те не отступили.
Некромант был снят с кострища и тут же из остатков кувшина слил оставшуюся воду в найденную флягу у одного из солдат. Осколок кувшина он также взял с собой. Проходя мимо командира церковной стражи, он увидел, что тот ещё жив и поймав его взгляд, обратился к чародею:
– Некромант. Ты был прав некромант. Я не боюсь умирать, меня ждут там друзья и я благодарен врагам…
С этими словами он умер. Когда королевские войска собрались уходить во вратах выхода они увидели новую армию церковников, призванных помочь. И теперь уже численное превосходство было за церковью. Видя это, некромант обратился к страже королевы:
– Отойдите назад. Кто особо набожный закройте глаза и уши, остальным я бы то же самое посоветовал, но любопытство человеку свойственно…
После того как стражи повиновавшись отошли назад, некромант повернулся в сторону церковников.
– Это ты тот некромант, ради которого вся эта бойня была? Ты же понимаешь, что на тебе сейчас живого места не останется, во имя веры и наших братьев.
Они обнажили свои клинки, а чародей поднял руки вверх и произнёс:
– Морана, взываю к тебе, дай мне слуг твоих, верни их к жизни и пусть несут они службу именем твоим.
С этими словами серая дымка окутала землю и каждый, кто ещё минуту назад лежал мёртвым вдруг поднялся, взяв в руки меч и направив его в сторону новоприбывшей армии. А Линнер продолжил:
– Да, я тот некромант, ради которого была эта бойня. И чтобы не осквернить память о Ваших братьях и Вашей вере я предлагаю Вам отступить, в противном случае Вы ляжете рядом с ними, а каждый умерший Ваш боец будет вставать на нашей стороне всякий раз, не единожды умирая. Идите с миром, ослеплённые верой дети.
– Неужели ты думаешь, что твоему слову здесь кто-то
– Почему бы и нет – сказал некромант и в ту же секунду сражённый мечом воин вновь встал, вынул меч из груди и встал рядом с тем, кто этот меч бросил – когда мы уйдём, Вы можете вернуться и похоронить своих братьев.
Больше у церковников желания остановить некроманта и его спутников не возникло, они отступили и после этого все живые мертвецы снова стали мёртвыми, королевская стража забрала своих мёртвых и раненных воинов и сопроводила некроманта к королеве. Священники вернулись, сразу после того, как некромант покинул стены храма, для погребения своих братьев. А Линнер не знал, ради чего всё это было, но надеялся, что найденные артефакты помогут ему найти ответы.
Королева встретила мага улыбкой, хотя следы на глазах говорили о том, что ещё пару минут она плакала. Ей уже доложили, какую цену ей пришлось заплатить за его освобождение:
– Ваш друг Улиус сообщил мне, что Вы в беде. Вам бы не помешало чаще прислушиваться к его советам.
– Моя королева, если я часто буду прислушиваться к чужим советам, я проживу чужую жизнь, разве не так?
– Пожалуй, так – согласилась девушка.
– Благодарю Вас за моё освобождение.
Эвелина
В тронном зале было темно, однако чародея и королеву это никак не смущало. Она попросила свиту оставить их наедине, а гостю предложила присесть:
– С Вами я почему-то не плачу.
– Вас это удивляет?
– Наверное, всё-таки нет. Вас ведь не зря называют чародеем.
– Нет. Вы ошибаетесь, здесь нет никакой магии. Всё дело в том, что в Вашей памяти я выгляжу спасителем – единственным человеком, который оказался рядом и смог спасти Вас. По этой причине Вы обретаете спокойствие, находясь рядом со мной. Я не ставлю перед собой цели Вас напугать, но предостеречь обязан, люди, убившие Ваших родителей – знали заранее, где и как будет продвигаться эскорт, а потому можно сделать смелое предположение, что заговорщики имеют доступ в дела королевства. Ведь королевские эскорты передвигаются по разным дорогам, да и потом, им нужно было знать о том, что Вы возвращаетесь, откуда возвращаетесь и когда возвращаетесь. Что уже говорит о том, что просто так угадать эти люди не могли.
– У Вас есть предположение, кто бы это мог быть?
– Моя госпожа, к моему сожалению, даже если бы я знал ответ на этот вопрос – я бы не посмел на него ответить. В наши обязанности входит не вмешиваться в дела живых, я и так уже однажды переступил через свод наших правил, когда позволил себе спасти Вам жизнь.
– Видимо за всем этим стоит Церковь и её священники.
– Не думаю, вот если бы Ваш отец отрёкся от религии, тогда быть может в Ваших словах, был бы смысл, а так он был очень набожен и верил каждому слову, которое говорили священнослужители. Некромантам было тяжело, потому Вы не увидели бы ни одного из нас в замке, мы хоть и привыкли к роскоши, но всё же наши поместья теперь находятся очень далеко от Вашей обители. И за всё это можно смело сказать спасибо Вашему отцу. Правда я допускаю, что всё могло обернуться гораздо хуже.