Владыка Нового Мира
Шрифт:
Какая-то доля правды в этом наверняка есть, но вот какая? После Исхода уже и не узнать наверняка.
Во-о-о-от…
Такие у меня соседи. А что до их спора, то… глупо отрицать, что Батяня — большой говорящий вомбат. То есть один из представителей местной расы этого мира. Но раса — это раса. Физическое явление, данность и, так сказать, постоянная переменная. А вот национальность всё же социальный конструкт, нечто эфемерное и неосязаемое; а потому спорить на её счёт лично я не вижу никакого смысла. И если пушистый искренне считает
— Да ты себя в зеркало видел, рожа твоя мохнатая!?
К слову. Ещё немножечко о вомбатах. Они ведь, если разобраться, единственная родная раса этого мира. Все остальные пришлые, в том числе и люди.
— Звать-то тебя как!? А, русский!? — и опять Карякин апеллирует к имени.
И опять у Батяни начинает с этого полыхать ещё жарче. Поскольку имя у него… вроде бы созвучное «Батяне», но вот какое именно я сейчас уже не вспомню. И кстати. Кличку Батяня ему дали вовсе не потому, что он многодетный отец, а потому что вомбат Батяня, Батяня вомбат, ты сердце не прятал за спины… вомбят… гхм… ну понятно, короче. Так оно к нему и прилипло.
— Я тебе сейчас кадык выгрызу! — ощерился мохнатый.
Словесная перепалка Батяни и Карякина шла по уже проторенному за долгие годы пути — прямиком к потасовке. Сейчас они со стариком сцепятся, покатаются по подъезду до тех пор, пока не устанут, а потом пойдут, напьются и побратаются вплоть до следующего эпизода.
Проходили уже, знаем.
И потому-то я был совершенно спокоен относительно этих двоих. Поднялся наверх по ступеням, пожал орущему вомбату лапу, своим ключом открыл дверь съёмной квартиры и зашёл внутрь.
Вот она, холостяцкая берлога Харитона. Свежий ремонт и минимализм во всём, спасибо Зуеву. Без сарказма! Правда хорошо! Обои без рисунков, потолок без разводов, добротный паркет и однотонная мебель. Красота! Никакого визуального шума.
И ничего лишнего: прихожая со встроенным шкафом, маленькая уютная кухня, объединённый санузел и гостиная-спальня с раскладным диваном напротив здоровенной плазмы. Последняя, к слову, и гордость Харламова, и его же нычка на чёрный день. Обыденная в недавнем прошлом вещь, которая уже начала цениться во стократ больше, и со временем будет лишь дорожать. А всё Исход…
— Так.
Носком о пятку я стянул с себя грязные сапоги и первым же делом направился в душ, смывать с себя кровь. Штаны и панаму закинул в стирку, а вот олимпийка восстановлению не подлежит. Увы и ах, мир смертных максимально заморочен в плане проживания. Одеваться надо, есть, пить, спать. Утомительно всё это до невозможности.
Ну… что ж? Буду привыкать.
К моменту, когда я чистый и распаренный вышел из ванной, крики в подъезде уже утихли. А потому я наконец-то остался в тишине и безопасности — самое то, чтобы обстоятельно поразмышлять.
— У-у-у-уф! — внезапно, лежать на диване оказалось нереально приятно. Да ещё и после долгих часов пути туда-обратно… н-да. Давненько я не испытывал физической
Так. Ладно.
Пора набрасывать хотя бы примерный план моего тотального превосходства над всеми подряд. Как бы это ни было прискорбно, начинать всегда приходится с малого. С работы, например, которая обеспечит текущие расходы и какое-никакое развитие. То, чем занимался Харитон «до меня» — как раз-таки покрывало текущие расходы, да и то еле-еле, так что никаким развитием тут не пахнет.
Но Харитон не был одарён. Я же в свою очередь готовая машина для раздачи пи… э-э-э… нет, не так. Машина для решения вопросов силовыми методами, во. И это, как правило, открывает большинство из закрытых дверей. Не все, но…
Бзз-взз, — рядом на тумбочке завибрировал телефон. В лес Харламов его с собой специально не взял, потому как вышки Нового Сада кое-как работают даже в самом Новом Саду и едва достреливают до окраин.
Бзз-взз! — я дотянулся до мобильника и посмотрел на экран. Итак, до меня пытался дозвониться абонент «Жирный Долдон».
К слову, действительно жирный. И действительно долдон. Так ласково и за глаза величали Антона Градского, владельца курьерской конторы, в которой Харламов работает. Точнее работал! Вплоть до сегодняшнего дня. Теперь же с этим можно попрощаться.
Нажав на кнопку, чтобы выключить звук, я вернулся к своим мыслям.
О чём это я там? О силовых методах решения вопросов, кажется? Да! И да, это здорово. Это полезно. Это краеугольный камень могущества. Но! Как правильно эту самую силу применить?
Бзз-взз! — а Жирный Долдон тем временем набрал повторно.
— Эть! — и снова я выключил звук.
Так вот. Не везде же мне насилием пробиваться. Надо ведь как-то коммуницировать. Надо ведь как-то в высший свет пролезть. Завести кроме противников ещё и союзников; узнать кто, где, с кем, зачем и почему.
Знаний Харламова для этого явно маловато. Он и про внутрянку Нового Сада ни слухом, ни духом.
Так! Опять спешу! Прежде чем играть в политические игры, надо бы сперва оказаться за столом. А по пути к нему кроме союзников понадобятся ещё и соратники — разница в этих понятиях колоссальна. Соратники — они ведь не совсем про выгоду. Точнее, не только про выгоду…
Бзз-взз!
— Вот сволочь настырная! — рявкнул я, схватил телефон с явным намерением разбить его о стену, но тут понял, что звонит уже не Долдон. — Алло…
Звонил Женёк. Да, наверняка он звонил по просьбе Долдона, но всё-таки не ответить Женьке я не могу. Ведь Женька для Харламова — он, как… как… как брат, что ли?
— Здарова, дядь, — послышалось в трубке. — Разбудил?
— Не-не, нормально.
— Хорошо. Слушай, Харон, вокруг да около ходить не буду. Знаю, что ты сегодня выходной и всё такое, но пожалуйста, блин, прошу тебя и заклинаю, выйди хотя бы на пару часов в помощь. Жопа в мыле, ничего не успеваем.