Владыка Нового Мира
Шрифт:
Тёмная точка на горизонте приобретала очертания и становилась похожа на ежа. Как будто бы от неё в разные стороны торчат иголки. Но вот, нечто приблизилось и иголки превратились в вёсла. Это… это что такое? Это трон?
Ближе, ближе, ещё ближе.
— Костя! — ахнула Морглана.
Она увидела мужа. Он шёл самым первым. Возвращался домой, но явно что не с победой. Он и ещё два десятка гоблинов Котла тащили на плечах самодельный паланкин — два длинных бревна, на которые сверху был установлен трон.
Гоблины тужились, скользили, чвякали ногами по трясине,
— Костя, что происходит?! — крикнула Морглана, когда носильщики паланкина выбрались на стоянку, но муж в ответ лишь молча отвёл глаза.
Тревожное шествие продолжилось. Вслед за паланкином шли незнакомые гоблины: здоровяк с огромным топором, девка с синими волосами, радостная до усрачки гоблинша с дубиной на плече, маленький уродец с чёрно-белым флагом и ещё, ещё, ещё…
Внезапно, незнакомые рожи оказались разбавлены знакомыми. Не всех воинов Котла припрягли к переноске трона, кто-то шёл и просто так, налегке. Что характерно, по доброй воле шёл — не увечный и даже не связанный.
Но вот, паланкин обогнул Котёл, — в котором племя варило похлёбку и по большим праздникам мылось в горячей воде, — гоблины поставили трон на землю и воцарилась тишина. Харон встал с трона, оглядел стоянку и сказал…
— Ваши воины уже присягнули мне на верность! — заорал я.
И недобитки из Копчёного Котла бухнулись на колени, как им и было велено. Бухнулись, а затем заунывно протянули:
— Влады-ы-ы-ыка…
— Что до остальных! — продолжил я. — Если кто-то хочет остаться здесь, добро пожаловать в Разящее Весло! А если нет, то пошли со стоянки к чёртовой матери! Никого не держу!
Всё.
Я что-то и без того задолбался, чтобы толкать длинные речи и кого-то в чём-то убеждать. А логика у меня сейчас такая: усиление в качестве воинов я уже получил. Любое милосердие имеет свой предел, и моё отнюдь не исключение. Руку на мой клан подняли? Подняли. Так что хрен им теперь, а не свобода, пусть только рыпнутся в сторону. А из тех, у кого по этому поводу самая недовольная рожа будет, Жабыч подготовит пушечное мясо.
Вот так.
Остальные же пускай решают сами. Они ведь не боевые и в качестве солдат к врагу не примкнут. Поэтому как не решат, всё впрок пойдёт.
Да-да, верующие мне нужны, я помню! Но беженцы из Копчёного Котла на данном этапе тоже будут по-своему полезны.
Если уж по болотам поползли слухи и это теперь никак не остановить, то я хотел бы контролировать эти слухи. Так что пускай бегут. Пускай рассказывают. Пускай вселяют страх в сердца врагов Харона. Того самого Харона, который почти без потерь разбил соединённые армии двух не самых последних кланов. И про милость его тоже пусть не забудут рассказать; не помешает. Может у кого-нибудь что-нибудь в голове перещёлкнет.
Короче! Творим мифы в режиме онлайн, без регистрации и СМС.
— И постарайтесь больше
С тем я плюхнулся обратно на трон и начал наблюдать за тем, что происходит. А гоблины застыли. А гоблины молчат. Даже та истеричка, что только что верещала про какого-то Костю, и та утихла. И смотрят, блин, на меня. Смо-о-о-отрят, и смотрят, и смотрят…
— Чо? — не выдержал я.
— Владыка, — шепнул мне на ухо Жабыч. — Ты по-моему перепутал, — как-то опасливо оглянулся по сторонам и добавил: — Ой-ой.
— Да, Владыка, — шепнула с другой стороны Шампурелла. — Это так не работает. Никто никуда не уйдёт. Стариков в другом клане забьют камнями ещё на подходе, потому что придётся делить с ними кормовую базу, а женщин…
Её Благородие не успела договорить.
— Мой! — заорала гоблинша с розовыми волосами, бросилась на Жабыча и повисла у него на правой руке.
— Нет, мой! — другая повисла на левой.
— Давай вдвоём?!
— Давай вдвоём!
Не совсем понимаю, что они там такое сейчас решали, но мнение самого Жабыча по ходу дела при этом никого не интересовало. По всей стоянке гоблинши побросали детей в гнёзда и кинулись на моих воинов. Сперва могло показаться, что это начался второй раунд противостояния кланов, но нет. Если эти оголтелые бабищи с кем-то и дрались, то только друг с другом.
Мужиков из Разящего Весла тягали из стороны в сторону, будто последнюю шмотку на распродаже. Щупали их, мяли, мацали за срамные места. А те не сказать, чтобы были против.
— Кхм, — я почесал в затылке и уставился на Шампуреллу. — Продолжай, пожалуйста.
— У болотных гоблинов своя логика, Владыка.
— Это я уже заметил.
— Проигравший клан должен страдать. Всех кроме женщин вырезают под чистую, а женщин отдают в наложницы самым слабым и никчёмным, то есть тем, кто не в состоянии привлечь никого самостоятельно. При этом…
— Мой-мой-мой!
На редкость симпатичная гоблинша, — если про фигуру человеческих самок принято говорить «гитара», то она, следуя аналогии, была «укулеле», — расталкивая толпу локтями приближалась к трону. Купальник из кусочков мха, пышные золотистые волосы, откуда-то, — внезапно! — туфли на высокой подошве и даже некое подобие макияжа на лице.
— МО-ООО-ОЙ!
Я уж подумал страшное, но нет. Гоблинша продиралась не ко мне, а в сторону сэра Додерика. Выскочила из толпы, рванула со всех ног, но под суровым взглядом Розочки вдруг экстренно затормозила.
— Ой.
— Моё сердце занято, — развёл руками Додя. — Извиняй, крошка.
— … при этом они живут именно в статусе наложниц, — продолжила рассказывать о нелёгкой судьбе гоблинш Шампурелла. — В клан их до конца жизни так и не берут. Запрещают говорить, охотиться и даже смотреть в глаза членам клана. То есть их участь — глодать объедки и молча рожать от аутсайдеров. И лишь иногда, в очень-очень редких случаях, особо плодовитую пленницу могут принять в клан.
— Я же пригласил их всех, — мысль пришла сама собой. — Разом. М-м-м-да…