Владыка Севера
Шрифт:
Вэн не нашелся, что ответить. Жест, которым он ограничился, мог означать: «Побыстрее заканчивай эту возню». Священник ушел в святилище. Джерин тем временем обратился к стражникам храма:
— Лучше вам встать наготове возле расселины, ведущей под землю. Если оттуда появимся не мы, а чудовища, то вы сможете попытаться их задержать, не пуская наверх. Если они снова заполонят наши края… — Он не стал продолжать. В этом не было необходимости.
Ожидание было мучительно долгим. Сколько времени нужно священнику, чтобы спуститься к Сивилле и прийти с ней обратно? Наконец после длительного
И девушка и Силэтр уставились друг на друга. Джерин видел, что эта встреча потрясла их обеих. И та и другая были чем-то одним. Наконец действующая Сивилла кивнула Силэтр, а затем позволила евнуху повести себя дальше. Ламиссио вышел из храма Байтона и поманил Лиса и его товарищей за собой.
Подходя к храму, Силэтр сказала, обращаясь скорее к себе, чем к кому-то:
— Я и думать не думала, что вернусь сюда. А еще… О! Я даже и мечтать не могла, что бог снова заговорит через меня. Поразительно.
Ее лицо светилось, будто озаренное изнутри.
Шагая рядом с ней, Джерин тоже разволновался. Ведь Силэтр покинула своего бога ради него. Но теперь, когда Байтон вернул ей расположение, сочтет ли она возможным по-прежнему дарить любовь свою простому смертному? Единственным способом выяснить это было ждать. Что нелегко. Однако торопить события еще хуже.
Джеродж и Тарма вскрикнули от удивления, увидев великолепие внутреннего убранства святилища. Ламиссио ожидал их возле статуи Байтона, являвшей собой почти не отесанный столб черного базальта с торчащим из него фаллосом. Изваяние стояло над расселиной в скальной породе, сквозь которую нуждающиеся в божеской помощи спускались к пещере Сивиллы или, как сейчас, отправлялись навстречу судьбе, которая вполне могла оказаться чернее тьмы, сквозящей из щели.
— Думаю, наши обычные ритуалы сейчас неприемлемы, — сказал евнух. — Мы спускаемся в глубины земли не для того, чтобы встретиться с Сивиллой, и даже не для того, чтобы каким-то другим образом войти в контакт с Прозорливцем. Все, о чем мы можем сейчас молиться, это о нашей собственной безопасности.
— Тебе не обязательно идти с нами, Ламиссио, — сказал Джерин. — Правда, здесь тебе будет спокойней.
Но священник покачал головой.
— Я на своей стезе. Бог велит мне пройти по ней. Я вручаю ему мою судьбу.
Джерин поклонился, отдавая честь его мужеству.
— Тогда пойдем, — сказал он.
Направляясь к расселине в камне, открывавшей доступ к потаенным ходам, пробитым глубоко под землей, он бросил взгляд на древнее изваяние Прозорливца. На мгновение едва процарапанные в базальте глаза словно бы оживились: наверное, бог смотрел на него. Затем, как и ранее, в предыдущие посещения, глаза Байтона потухли, вновь слившись с твердью черного камня.
Или, во всяком случае, так ему показалось. Силэтр же, приблизившись к статуе, пробормотала:
— Спасибо, о прозорливый. — Судя по тону ее голоса, обращалась она явно не к базальту.
Ламиссио взял в руки факел и зажег его от одного из тех, что висели у лаза к пещерам. Затем он начал спускаться по каменным ступеням, ведущим куда-то вниз. Полы длинного балахона
Как только ход сделал первый поворот, солнечный свет тут же исчез. Теперь единственное освещение исходило от факела, который нес Ламиссио, и от тех факелов, что были вставлены в скобы на стенах. Джеродж и Тарма вскрикивали от радости, глядя, как в дрожащих отблесках желтого пламени трепещут и пляшут их тени.
— Присматривай за ними, — буркнул Вэн Джерину.
— Хорошо, — отозвался Лис, тоже едва слышно.
Пещеры и подземелья были родным пристанищем для этих чудовищ, по крайней мере, для их сородичей. Если они почувствуют зов крови, то именно здесь, скорее всего, и должны обратиться в тех кровожадных существ, от которых так пострадал внешний мир одиннадцать лет тому назад. Но пока в обоих монстрах не наблюдалось никаких признаков нежелательной трансформации. Они лишь казались очарованными окружающей обстановкой, подобной которой прежде не видели никогда.
Некоторые боковые ответвления туннеля, который вел к пещере Сивиллы, были замурованы. В одних случаях прочная кладка обеспечивала сохранность сокровищ куда более многочисленных, чем те, что священники Байтона сочли нужным выставить перед храмом. В других она удерживала взаперти ужасных чудовищ. Тексты магических заклинаний, начертанных на лоскутах разной формы, усиливали крепость извести и кирпича.
Одна из таких стен была сложена из кирпичей в форме неправильных хлебных караваев, что говорило о несомненной древности кладки. На самом деле, напомнил себе Лис, эта кладка не старше любой из прочих, поскольку все вокруг восстановлено Байтоном после землетрясения. Но, насколько он мог судить, работу прозорливого бога отличала абсолютная безупречность, поэтому стена вполне могла оказаться (да наверняка и являлась) такой же древней, как и на вид.
— Подожди, — крикнул он Ламиссио, который уже успел сделать с десяток шагов по проходу, ведущему к пещере Сивиллы.
Его голос странным эхом отозвался в извилистом коридоре. Священник вернулся. Факел в его руке был единственным источником света, поскольку ближайшие из вставленных в скобы светильников уже потухли. С глубоким вздохом, похожим на тот, что он сделал перед тем, как нырнуть в подземелье, Джерин сказал:
— Думаю, это здесь.
— Отлично, это здесь, — повторил Ламиссио. Его круглое бледное лицо было далеко не самым ярким пятном в полутьме. — Что теперь?
— Я точно не знаю, — ответил Джерин.
Некоторые тексты магических заклинаний были разложены на каменном полу перед кладкой. Другие на каких-то веревках, а может, и сухожилиях свисали со скального выступа над ее верхней частью. Лис методично отбросил ногой тексты, разложенные на полу, а затем сорвал те, что висели.
Стена все равно оставалась прочной и крепкой, несмотря на кирпичи странной формы.
— И что теперь? — спросил Вэн, вторя Ламиссио.
Он взвесил в руке копье. Его толстый конец, одетый в бронзу, можно было неплохо использовать в качестве рычага, но для того, чтобы проломить стену, копье вряд ли могло послужить стоящим инструментом.