Владыка
Шрифт:
— Взгляни сам.
— Я спрашиваю у тебя, равный! Что с ранами? Ты добрался до его разума?
— На данный момент я не вижу разницы, — бесстрастно ответил Аттарис, с неподдельным удовольствием подметив раздражение в глазах собеседника.
Недоговоренность — это небольшая месть за презрительное «равный». Месть немолодого, но неглупого целителя, которому никогда не подняться выше достигнутого сто лет назад потолка. О нет, никакой лжи — сущая правда, ведь на данный момент отличий в ауре действительно не было. Она стала такой же бледной и размытой, как вчера, позавчера и много-много дней до этого. Никаких
Пусть-ка поломает голову, ллер высокородный сноб!
Иттираэль поджал губы и, на пару мгновений склонившись над смертным, знакомым жестом провел рукой по воздуху, считывая чужую ауру и то, что было скрыто под ней. Но убедился в том, что за последние дни она ничуть не изменилась. После чего выпрямился, ожег смиренно сложившего руки собрата недовольным взглядом и вышел.
Аттарис незаметно перевел дух. Опасно играть в эти игры, не имея на руках достаточного количества козырей: Иттираэль сомнет и не заметит, если почует малейшее неповиновение. Для него имеет значение лишь одно — безоговорочное подчинение древнему роду, к которому вели его собственные корни, и родовому дракону, осеняющему этот мир своими черными крыльями. Все остальное хранителя совершенно не волновало, даже жизни сородичей. Потому-то и приклеилось к нему меткое прозвище — за глаза его называли Нетопырем. Как и все остальные, Иттираэль просто жаждал узнать, откуда взялся юный Тир, сумевший всего в долю мгновения смутить умы эльфийских старейшин и самого владыки Тирриниэля.
Аттарис покосился на ровно дышащего человека и неожиданно порадовался тому, что высокомерный сородич не сумел до него добраться, — глубокий сон надежно ограждал разум рыжего от посягательств. Подобно броне, оберегал уязвимое для магии эльфов сознание. А значит, его упорство к лучшему: чем глубже незнакомый воин погружен в беспамятство, тем дольше молодой наследник может быть спокоен за друга. А Милле может быть уверена: ланнийцу не грозит кончина до тех пор, пока Иттираэль не найдет способ вытянуть из него необходимые сведения.
— Не советую тебе воскресать, — неожиданно посоветовал Аттарис, пристально всматриваясь в спокойное мерцание человеческой ауры. — По крайней мере до тех пор, пока Тир не войдет в полную силу. И будь уверен: Иттираэль не даст тебе ни единого шанса, кем бы ты ни был.
Хранитель в последний раз взглянул на оставшееся безучастным лицо Стража и с досадой поджал губы. Он бы не хотел огорчать будущего повелителя и его избранницу известием о внезапной гибели их смертного друга. А то, что Иттираэль не отступится, пока не выяснит правду, было очевидным: старший хранитель не любил недоговоренностей. Но спрятать человека в Темном лесу невозможно, оградить от внимания мага — тем более. Остается только поддерживать в нем подобие жизни и надеяться, что он сумеет уцелеть в этом переплетении чужих планов, намерений и интриг.
Аттарис снова поймал себя на мысли, что делает это только ради Милле, и отвернулся, не желая признавать, что в кои-то веки не устоял против женских чар. После чего запахнулся в плащ и вышел, мгновенно затерявшись в лесу. А потому не увидел, как невзрачная аура Стража дрогнула, уплотнилась
— Почему вы называете своих хранителей равными? — спросил Тир, прислонившись к замшелому валуну и смахнув со лба выступивший пот.
Владыка Л’аэртэ развеял скопившийся в воздухе запах гари и присел рядом.
— Потому что они не относятся к прямым потомкам Изиара. Это второстепенная ветвь, представители которой не утратили силы, но всегда будут слабее, чем прямые наследники. Их немного: всего пять преданных моему роду семей, из которых и делается выбор в пользу хранителей. Нынешних равных ты уже видел — Аттарис, Брегарис, Барронис, Терринис и Лавванис. Окончание «ис», как ты понимаешь, присутствует в их именах не случайно и указывает на близость к правящему дому. «Огнем жизни» они, разумеется, владеют в меньшей мере, чем мы с тобой, но все же достаточно, чтобы иметь неплохой в этом мире вес. Остальные — так, мелкие фокусники, не представляющие для Темного леса особой ценности.
— Почему все так сложно?
— Трудно сказать, — отряхнул ладони правитель. — Наверное потому, что сила Изиара способна в полной мере проявиться максимум в двух магах одного поколения, иначе она просто рассеивается. И это касается всех уцелевших ветвей нашего рода. Без исключения.
— Хочешь сказать, что только по этой причине среди Л’аэртэ принято иметь лишь двух наследников мужского пола? — заинтересовался Тир.
— Не только по этой, но в том числе.
— А Иттираэль? Почему в нем столько силы?
— Гм, — задумался Тирриниэль. — Должность старшего хранителя была утверждена еще во времена Изиара, и ее всегда занимали наиболее опытные, сильные и сведущие в нашем искусстве маги. Не удивляйся, что он так силен: в свое время Изиар оставил после себя несколько сыновей, от которых и пошли потом разные ветви рода. По этой же причине окончание имени Иттираэля совпадает с моим, а его «Огонь жизни» лишь немногим уступает твоему.
— Сравнил! — неприязненно буркнул Тир, сверкнув неуловимо покрасневшими глазами.
— Вижу, Иттираэль тебе не нравится, — усмехнулся владыка, и Тир насупился еще больше. — Зря. Именно его усилиями мне удалось отправить зов и помочь вам найти сюда дорогу. С его же помощью поддерживается защита вокруг всего Темного леса и моих чертогов, а также порядок в священной роще.
— Тогда он опаснее, чем я думал. — В голосе Тира проскользнула задумчивость. — А почему хранителей только семеро? Почему именно так: пятеро равных, младший и старший? Я думал, ваше священное число — девять, а не семь.
— Верно. Но ты забыл посчитать меня и моего сына.
— У тебя два сына, — хмуро поправил юноша, и владыка немедленно помрачнел.
— Было. Но продолжает род только один, как в любой ветви. В том числе и в той, к которой принадлежит Иттираэль. По крайней мере, так было все девять эпох. Кстати, его младший брат наверняка понравился бы тебе больше. Даже жаль, что всего две луны назад я отправил его в Серые пределы.
— Куда? — неподдельно изумился юный маг, невольно отвлекшись от раздумий. — Ты с ума сошел! Темного мага — в Проклятый лес! Его же прибьют еще на подходе!