Владыки Мегамира
Шрифт:
Головастик попятился в коридор — там закричали испуганно, придушенно. Глеб вывел Влада из операционной, повел по коридору. За ними громко стучал когтями Головастик, он занимал коридор от стены до стены, не давая обогнать себя. Глеб крепился, но всякий раз подпрыгивал, когда сзади падали жесткие усики, пробегали по голове, ушам, спине. Сломанная нога ныла, обезболивающее уже не воспринималось, организм притерпелся.
Впереди снова послышался топот, навстречу неслись два запыхавшихся человека. Влад сообразил, что не в силах обогнать Головастика они обежали кольцевой коридор с другой стороны.
Варвар
— Не надо!.. Они спешат первыми приветствовать тебя, величайший из воинов. Это же — начальник станции, он же верховный вождь, Соколов Иван Иванович, рядом с ним — Семен Муравьев, его сенешаль, паладин, везирь...
Соколов, стараясь не выдать растерянность, вежливо поклонился. Семен поклонился еще ниже, едва не упал, дышал все еще тяжело. Влад коротко наклонил голову, убрал ладонь с рукояти. Ноздри бешено раздувались, запахи смешивались, тревожили.
Соколов проговорил строгим сильным голосом:
— Великий Воин, мы благодарны за спасение знатных людей благородного происхождения... гм... из рода хомо сапиенс. Мы — друзья. Глеб проводит гостя в покои самых знатнейших особ, а ксеркса... Глеб, прости, но кроме тебя к этому страшилищу никто не знает, как подступиться... Потерпи чуть, потом наш костоправ займется тобой вплотную. Этого зверя в склад бы спровадить, а?
Дубов покосился на застывшего в надменном молчании варвара, сказал подобострастно:
— Влад, твоего славного дима надо отвести в ... зал для почетных димов. У нас в племени народ простой, всякие там академики, профессура, доктора наук... Милого дима побаиваются, серость! Он им почему-то кажется страшноватым, представляешь?
— Зал уже готовят, — вставил Соколов. — Я послал рабов.
Влад кивнул, держа взглядом лицо Соколова. Умные глаза, высокий лоб, выдвинутая челюсть, в движениях сквозит тщательно скрываемая сила, говорит коротко и точно. Кем бы ни был этот вождь, но он не глуп и не трус.
Склад уже почти подготовили. В спешном порядке выволакивали ящики, рулоны, пакеты. Когда ввели Головастика, сотрудников как ветром выдуло оттуда. Дим сразу обшарил опустевшее помещение вдоль и поперек, попробовал рыть — пол оказался из особо прочной стали, стены тоже не поддавались жвалам, а на гладком как поверхность озера потолке не осталось даже царапин.
Внезапно дверь открылась. Через порог шагнул Семен Муравьев, сенешаль и визирь, в руках держал огромный чан. Почти вываливаясь, над чаном колыхалась капля янтарного цвета, едва удерживаемая ППН — пленкой поверхностного натяжения.
Головастик повел сяжками, одним стремительным рывком оказался перед Семеном. Тот замер, но чан не выронил, проговорил дрогнувшим голосом:
— Но-но, зверюка! Не так быстро, мебель поломаешь. Это все тебе, Глеб не отнимет.
Дубов негодующе фыркнул. Головастик припал широкой пастью к блистающей капле, от которой шел сладкий запах. Сяжки быстро пробежали по лицу сенешаля и везиря, тот осторожно опустил чан на пол. Ксеркс жадно втягивал в себя лакомство, капля уменьшалась на глазах. Человек осторожно погладил могучего зверя по лобастой башке, пальцы задержались на швах, ощупывая, вызнавая, угадывая глубину, расположение ганглиевой сети.
Влад смотрел
— Меня зовут Семеном. Я здешний химик. Люблю, когда хорошо едят... У тебя, великий Воин, аппетит хороший? Желудок в порядке?
— Камень переварит, — сообщил Влад.
— Тогда пойдем ко мне? У меня есть не только камни.
От него шел запах дружелюбия, любопытства, сдержанного довольства. Был легкий страх перед димом, но такой страх Влад одобрял, ибо если дим нечаянно наступит огромной лапой или в раздражении схватит жвалами, то этот сенешаль, похоже, будет винить себя, что сротозейничал, не понял предупреждающих сигналов.
— Меня зовут Влад, — сказал он, протягивая руку.
Семен пожал ему пальцы с некоторым удивлением, явно этот обычай исчез, а Глебу посоветовал:
— Иди к Аполлону. Он уже наготовил для тебя клизм, припарок, промываний.
— Как Кася?
— Спит без задних ног. Не понимаю, что вы с нею вытворяли?
Глеб виновато кивнул Владу, заковылял прочь из склада, иногда вовсе прыгая на одной ноге. Семен широким жестом указал варвару дорогу, поклонился.
Двери захлопнулись, оставляя дима и Хошу в опустевшем складе. Влад шел впереди, спину держал прямой, а плечи разведенными. По молекулам запаха, что просачивались сквозь щели, мог с точностью определить, кто тайком наблюдает за ним, в полной уверенности, что его не видят: пол, возраст, вес, здоровье, реактивность и многое другое. Узнал, что мужчин здесь большинство, детей почти нет, а женщины странноватые, если не сказать о них хуже, что трудно для варвара. К своим тридцати годам он привык, что от женщин при его появлении распространяется сильный зовущий запах, они раскрывались как цветы, его сердце в таких случаях стучало чаще, глаза блестели, а кровь раздувала гениталии. Здесь женщины почему-то смотрели со страхом!
В пещере Семена Влад ощутил, что за ним подсматривают по-прежнему. Он не обнаружил наблюдателей, но на всякий случай двигался замедленно, стараясь не напугать хозяина. Когда за ними закрылась дверь и они очутились вдвоем в закрытой комнате, Семен заметно подобрался, напрягся, Влад даже уловил запах страха, правда — слабый.
Гость сел на широкую доску, что шла вдоль стола. Двигая только глазами, рассмотрел длинные ряды полок с водяными шарами — мутными и прозрачными, легкие и вязкие, разноцветные... Многие растворы были в плотно закупоренных флягах.
Влад бросил понимающий взгляд на хозяина. Яды везде, похоже, хранят одинаково.
— Сейчас перекусим, чем боги... гм... боги Леса послали, — говорил Семен чересчур бодрым тоном. Он торопливо вытаскивал из больших корзин и швырял на стол ломти мяса, сушеные соки, выборки из сочных ягод. Запах страха испарился. — Извини, Влад... Ничего, что я упрощенно? Я не знаю твоих титулов. У меня их тоже как у сороконожки сегментов: доктор химико-технических наук, почетный член Лондонской и Харьковской академий наук, лауреат премии Дмитрия Лысенкова... и так далее. Если все звания перечислить, голодным останешься, остальные гости — менее знатные — все пожрут, а ты оботрешься своим титулом.