Власов как «монумент предательству»
Шрифт:
Практический метод является основным этапом по пути усовершенствования в методах обучения на «Выстреле». Уже с первого года, при очень скупом материальном и организованном обеспечении учёбы, он дал благоприятные результаты. Этот же первый год его применения указал на ряд предпосылок, без которых невозможно дальнейшее его усовершенствование.
Первой предпосылкой является материальное обеспечение проведения практики. Сюда, прежде всего, относится полное материальное обеспечение оборудования всех лабораторий и их расширение и соответствующее их бесперебойное обслуживание.
В этом году в связи с капитальным ремонтом здания
До сего времени курсы, кроме удовлетворительного музея ручного оружия, ничего почти не имели. В связи с капитальным ремонтом много пришлось разрушить и испортить.
Ныне всё придётся организовывать и устраивать заново, на что требуются соответствующие суммы денег /до 15 тыс./ и отпуска соответствующей материальной части. Параллельно с материальным оборудованием кабинетов и лабораторий встаёт вопрос об обслуживании особенно низшим персоналом этих лабораторий. Необходим штат квалифицированных сверхсрочных вахтёров, хорошо знающих своё дело и инструкторов. Двумя-тремя красноармейцами или вольнонаёмными рабочими, связанными 8-часовым рабочим днём, не обойдёшься.
Лучшей практической лабораторией для курсов является полигон. После длительных лет скитания по временным неудобным подвижным лагерям Курсам удалось получить свой собственный полигон. Незначительная сумма денег, отпущенная на его оборудование, всё же дала возможность уже в этом году произвести на нём ряд работ по оборудованию, рационализации его использования. Этим полигоном Курсы будут пользоваться круглый год. Здесь же будут проводить все стрельбы пулемётные курсы при «Выстреле» (…)
Ещё до империалистической войны, когда техника и формы ведения боя и обучение войск имели застывшие формы, ещё тогда бывшая офицерская стрелковая школа при 90 капитанах-слушателях имела свою полигонную роту в 200 человек и обслуживалась бригадой пехоты, дивизионом артиллерии (24 орудия), эскадроном конницы и сапёрной ротой.
«Выстрел» же, имея в своём переменном составе 150 старшего комсостава и 205 среднего, обслуживается полигонной командой из 45 человек, не имеет средств связи, всего 45 верховых лошадей и обслуживается батальоном 2-го стрелкового полка Московской Пролетарской дивизии. Но при этом нужно оговориться, что кадровый батальон этого полка всегда несёт большой караульный наряд, а остальные батальоны, как территориальные, зимой пустые, а летом только начинают обучать переменников; никаких средств связи в полку нет; пулемётчики и артиллеристы обычно летом отсутствуют на специальных сборах, и «Выстрел» получает 2–3 роты, составленные исключительно из стрелковых необученных отделений (…)
Для курсов «Выстрел» необходим такой учебный отряд, который мог бы, хотя бы в минимальной степени, дать возможность и командиру полка и командиру
С увеличением удельного веса танков в пехоте, необходимо иметь свой взвод лёгких танков»{267}.
2 января 1929 г. была закончена разбивка зачисленных на Курсы слушателей по отделениям{268} и началась учёба. Для Власова и его товарищей она закончится в апреле 1929 г.{269}, после чего командиры разъедутся по своим частям.
Всё военное образование будущего генерала Власова, как это видно из его личного дела, весьма скромное, что, собственно, характерно для многих командиров того времени:
— 6.1920–11.1920 — курсант 24-х Нижегородских пехотных курсов.
— 11.1928–4.1929 — слушатель курсов усовершенствования «Выстрел»{270}.
Кроме этих десяти реальных месяцев обучения военному делу, Андрей Андреевич сдал экстерном за нормальную школу при Владикавказской пехотной школе в 1924 г. и окончил 1-й курс Военно-вечерней академии РККА в Ленинградском отделении в 1935 г.{271}. Откровенно скажем, не густо. При этом какое образование на «Выстреле» получил Власов, можно предположить из вышеупомянутой докладной записки начальника курсов Смолина. Но точно так же, как и на курсах, непросто было и во всей Красной Армии. Например, в своих тезисах доклада в РВС СССР о состоянии боеготовности стрелковых частей и подготовке командного состава начальник Командного управления ГУ РККА Н.В. Куйбышев писал (24 октября 1927 г.):
«Нормальному выполнению задач мешали нижеследующие общие условия и причины:
1. Задержка в издании Боевого устава пехоты, ч. II и Боевого устава артиллерии, ч. II.
2. Текучесть личного состава (до 60%), перегрузка нарядами (до 20 000 на дивизию в 1 мес.) и несоответствие штатов требованиям службы и обучения в кадровых частях.
3. Пестрота в качестве оружия и патронов, с большими процентами изношенного, недоброкачественного, и недостаток вооружения, боевых приборов, снаряжения и учебного оружия и учебных пособий.
4. Неполная обеспеченность тирами, стрельбищами, учебными полями и в большинстве — примитивным оборудованием их.
5. Ограниченность средств связи, кроме проволоки, почти ничего нет.
6. Отсутствие противогазов в должном количестве.
7. Невозможность для подавляющего большинства частей ознакомиться с многочисленными видами боевой техники: танки, броневики, пехотные пушки и миномёты, ружейные гранаты и т.п.
8. Пестрота в руководстве штабов боевой подготовкой.
9. Перезагрузка начсостава и связанный с этим недостаточный рост активности и инициативы его в руководстве обучением и боем»{272}.