Власть-2
Шрифт:
Гулом, не скажет: гора, говорит: камешек такой-то, куст какой - то, поляна такая-то, воздух такой-то. За этим всем он гору то не увидел.
Так и Бога за всем этим мы не видим.
Все у нас по вычислению и логике. А вот там, когда я под дождем на болотной кочке стоял, смерти своей дожидался, там я понял: кроме разума есть еще что-то, что не видим мы, не знаем. Ты, Хасан, чего смеешься?
– Да ведь ты словно дьякон или поп.
– Ну, пусть поп. Как знаешь.
1 февраля.
Сегодня
Глядя на его спокойное лицо, никто не скажет, что на его совести тысячи жертв. Для меня это необычный бенефактор.
Я шел через Фархадский базар. На белой площади сегодня мокрые камни. Было тепло, ярко блестело солнце. На фоне городского шума, торговцев с базара, тонет ташкентский вечер. Чирикают воробьи.
У подъезда дома правительства стоят мерседесы. Я сразу узнал ее: охрана, чекисты, помощники. Я пересек площадь и пошел к дому правительства. В это время дверь распахнулась, комендант стукнул ногами, глава полиции отдал честь. С мраморной белой лестницы медленно спускался Президент. Я прирос к тротуару. Я, не отрываясь, смотрел на него. Он поднял голову и взглянул на меня. Я низко поклонился ему. Он улыбнулся и поклонился мне.
В эту минуту я ненавидел его. Я побрел в парк Бабура. Ноги вязли в размытой глине дорожек. В тополях шумно летали скворцы. Я чуть не плакал: мне было жаль, что он еще жив.
2 февраля.
В свободные часы я ухожу в центральную библиотеку имени Алишера
Навои. В тихом зале сидят студенты и аспиранты. Я резко отличаюсь от них своим бритым лицом и любопытством.
Я со вниманием читаю древних. У них не было совести, они не искали правды. Они попросту жили. Как трава растет, как птицы поют.
Может быть в этой святой простоте - ключ к приятию мира.
Мохаммед сказал:
" О, вы, которые уверовали! Охраняйте свои души и семьи от огня, растопкой для которого - люди и камни. Над ним - ангелы, грубые, сильные - не ослушиваются Аллаха в том, что Он приказал, и делают то, что им приказано''.
Какому богу мне молиться, чтобы он не оставил меня? Где моя защита и кто мой покровитель? Я один. И если нет у меня бога, я сам себе бог. Саша говорит: "Если все позволено, тогда лучше смерть". И почему нужно бояться смерти?
" Бог сказал Аврааму; сына ради меня убей… Авраам сказал: ты издеваешься? Не смей. Бог сказал - нет. Авраам сказал: а как? Бог сказал: пожалуйста, сделай это, Авраам. Или беги от меня, что есть сил". Я ничего против этого не имею.
3 февраля.
Президент переехал из загорода к себе во дворец. Наши планы опять разбиты. Нужно начать наблюдение сначала. Мы сбиваемся с ритма.
Кругом дворца бессменная цепь часовых. На площади и в воротах чекисты. Каждый прохожий у них на примете. Каждый таксист на подозрении.
Полиция, конечно, не знает,
Вчера в ресторане ''Бахор'' я услышал такой разговор.
Разговаривали двое: один, по виду, начальник, другой, видимо, его подчиненный, пацан, лет двадцати двух.
– На все воля Аллаха, - наставительно говорит начальник, если суждено умереть, тебя даже сам Аллах не спасет. Он умышленно это допустит. Был мой сосед, Рашид. Так вот его однажды гюрза укусила, прикинь. Гюрза! И он выжил. Немыслимо, во бля.
Пацан вскрикнул:
– А! Как это?
– Как, как: каком кверху, вот как! Говорю же тебе, пока не судьба была. Так ты слушай дальше.
– Ну?
– Ровно через недельку, он упал с 6 этажа вниз головой.
– И что? Не умер?
– Нет! Пока Аллах его берег. Он переломал все кости, сотрясение мозга там, еще чего-то, не помню уже. Но и на этом смерть не оставляла его в покое. Спустя два дня, он упал с обрыва вниз на своей девятке. Все кто был в машине, подохли на месте, а он, прикинь, опять жив. Вновь Бог спас.
– Ну?
– А затем наступила нелепейшая смерть. Мальчуган, лет 12, украл у отца - военного пистолет, выбежал на улицу похвастаться перед сверстниками, и неожиданно выстрелил. А мимо проходил он, Рашид.
Пуля попала прямо в сердце, он рухнул на асфальт. Вот так вот, парень, еб-ый в рот.
– Да-а, судьба - протянул парень.
Потом его начальник низко наклоняется через стол и шепчет:
– А нашего, Ислама то слышь, говорят бомбой хотят сразить. Каждый день на его столе угрозы: жди, мол, для себя бомбы, скоро громить будем. И помяни мое слово: разорвут его, быть тому. Иначе не может быть. Да.
Я тоже думаю так.
5 февраля. Москва.
Я радостно встречаю золотые купола, Москву - реку. Зимой хорошо в
Москве. Она белая и чистая. Как девушка шестнадцати лет.
Я летел в самолете, рядом сидела нарядно одетая дама. Она роняет платок. Я подаю его ей.
– Вы в Москву?
– говорит она.
– Да, в Москву.
– Вы узбек?
– всматривается она в меня.
– Я китаец, окончил университет в Москве. Да-с.
– Университет? Как ваше имя?
Я колеблюсь минуту.
– Линг. Я турист, путешествую по странам бывшего СССР. Пишу статьи, книги.
– О! Писатель - путешественник. Как я рада… приезжайте ко мне.
Я буду вас ждать. Меня Олей звать.
В Москве я снова встречаю ее. На вокзале в буфете она пьет чай с каким-то бритоголовым. Он очень похож на чекиста. Я подхожу к ней и говорю:
– Я счастлив встретиться снова.
Она смеется. Мы гуляем с ней по Измайлову. Я спрашиваю:
– Зачем вы взволнованы?