Власть без славы. Книга 1
Шрифт:
В конце двора Трясучка, которому болезнь не мешала ловко действовать инструментами, устраивал широкую потайную калитку в заборе, отделявшем двор лавки от двора пустого дома, также снятого Джоном Уэстом у миссис Смит. Здесь Трясучка жил безвозмездно, отрабатывая в тотализаторе плату за квартиру; кроме того, и дом его, и двор должны были служить путем спасения в случае полицейского налета.
Джон Уэст окинул взглядом своих помощников и сказал:
— Помните, что с каждой выдачи вы будете снимать только десять процентов и мелочь. Например,
— Понятно, дорогой мой, — ответил Алек. — Думается мне, что в общем это составит никак не меньше пятнадцати процентов.
Джон Уэст свирепо глянул на него. Не будь Алек хорошо грамотен, Джон ни за что не стал бы держать этого ломаку, этого опустившегося щеголя.
— А раньше мы снимали тридцать три с третью процента, — сказал Барни Робинсон и удостоился не менее свирепого взгляда.
Джон Уэст не хотел, чтобы клиентам стало известно, какие огромные проценты он взимал с них до закрытия тотализатора. Сейчас он умерил свои аппетиты только потому, что у него появились конкуренты. Две недели назад на Джексон-стрит открылись еще два тотализатора; владельцы, вероятно, рассудили, что успеют нажить уйму денег, прежде чем полиция накроет их.
— Я снимал треть только вначале, пока не стал на ноги. А теперь я буду брать меньше всех, а выплачивать больше всех. Моим клиентам не на что будет жаловаться. Судя по всему, Рэйен и Коэн берут не меньше двадцати процентов. Со мной они не смогут тягаться.
— Все равно, — сказал Барни Робинсон, — клиенты не проиграют больше того, что у них есть. А это уж ты из них будешь выкачивать каждую неделю, какой бы процент ни был.
Джон Уэст опять сердито глянул на Барни. Сразу видно, что он поработал на фабрике и снова подпал под влияние Корригана. За последнее время с работой стало немного легче: после закрытия тотализатора не только Джим Трэси, но и Робинсон, и Джо Уэст устроились на обувной фабрике. Ренфри работал в железнодорожных мастерских.
— Можешь уходить отсюда, если тебе не нравится, — сказал Джон Уэст.
— Надо же мне что-нибудь делать, пока мы бастуем.
— Ах, вот оно что! Ты только хочешь попользоваться у меня, пока идет забастовка. Того гляди, и Джо и Трэси явятся сюда просить работы.
Барни промолчал. Он смущенно подкрутил кончики усов, достал из кармана книжку и начал читать.
— Ты мне прямо скажи, остаешься у меня или нет? — настаивал Джон Уэст. — Я не хочу, чтобы мои служащие все время то приходили, то уходили.
— Я останусь, Джек, — уныло сказал Барни. Он ухаживал за Флорри, работницей на фабрике. Он собирался жениться на ней, и мысль о браке, видимо, омрачала его обычную жизнерадостность. Флорри, конечно, рассердится, если он вернется к Джону Уэсту; но кормиться чем-то надо во время забастовки? И даже не будь забастовки — разве с его грошовым заработком можно жениться,
Воцарилось молчание, и слышно было только звяканье монет, которые Джон Уэст любовно, словно лаская их, ссыпал в холщовые мешочки. Убрав деньги, он сказал:
— А все-таки это ненадежное место. Нужно сделать потайной выход здесь, у самого стола.
— Вот обрадуется миссис Моран, когда мы начнем сигать через ее кухню, — фыркнул только что закончивший уборку Мик О’Коннелл, усаживаясь на свободный стул и вытирая вспотевшее лицо грязной рукой.
— Вовсе не через кухню, а через двор.
— Невелика разница. А у нее такой язык, что хоть святых вон выноси! — Мик не забыл, как ему и Борову досталось от миссис Моран, когда они вздумали посвистать Нелли, ее хорошенькой дочке.
Джон Уэст не слушал Мика.
— Да, да, — продолжал он, — нужно сделать выход здесь и еще один — в задней стене сарая. Иначе нам не уйти со всем нашим добром в случае налета. Клиенты — те смоются через калитку во двор Трясучки. А нас полиция застукает раньше, чем мы успеем унести билеты и щиты.
— Вы совершенно правы, дражайший, — прогнусавил Франт Алек, — победа достанется быстроногим.
— А здорово ты это придумал, Джек, — с восхищением глядя на своего патрона, сказал Ренфри. — Только бы уговорить миссис Моран.
— Я сегодня буду на благотворительном базаре. Миссис Смит обещала познакомить меня с миссис Моран и с ее дочкой Нелли. — Джон покраснел, произнося имя девушки, но все сделали вид, что не замечают его смущения.
— Вот ты и поухаживай за Нелли, — посоветовал Мик. — Хороша девчонка. Не хуже наших красоток в Ирландии. Можно позавидовать тому, с кем она спутается.
Джон Уэст вспыхнул до корней волос; уши стали багрово-красными.
— Слушай, О’Коннелл, — в бешенстве проговорил он, — попридержи язык, не то я тебя выгоню в два счета!
В комнате сразу стало очень тихо, словно в фабричном цеху, когда вдруг останавливаются все машины. Но неугомонный Мик тут же заговорил снова:
— А ты читал в газете, как судили твоего дружка Эдди Корригана? — Он засмеялся, но смех его прозвучал натянуто. — Приговорили к штрафу за то, что ни на шаг не отставал от хозяина.
Джон Уэст вопросительно посмотрел на Мика; но тут вмешался Барни Робинсон.
— Ничего в этом смешного нет, — сказал он.
— Я не читал. В какой газете? — спросил Джон Уэст.
Ренфри вытащил из кармана номер «Века».
— Вот, пожалуйста, — сказал Мик, — я сам читал.
— Врешь, — сердито проворчал Робинсон, — ты и читать-то не умеешь. — После этого Мик умолк, видимо признав себя побежденным.
— Вот здесь. Видишь, Джек? — сказал Ренфри. — Старик Данн напечатал объявление, что безработные могут присылать ему письма с просьбой о работе. А потом он ходил к ним на дом. Он хочет открыть новую фабрику, чтобы сорвать забастовку. А Корриган и его товарищи ходили за Данном по пятам.