Власть и масть
Шрифт:
– А сам что ты думаешь по этому поводу? – спросил полковник. – А то все больше молчишь. Тебе ведь как никому другому должно быть понятно, за что тебя хотят убрать.
Волостнов хотел было без утайки рассказать о событиях последних дней, поделиться невеселыми сомнениями, но помешал взгляд полковника, с откровенной пытливостью застывший на кровоточащей ране.
Лучше всего допрашивать на месте преступления, об этом скажет любой оперативник. Злоумышленник, терзаемый раскаяниями, может признаться в правонарушениях, а свидетель, под впечатлением случившегося, обычно рассказывает
– Пока ничего сказать не могу, надо собраться с мыслями.
– Тоже верно. Но ты все-таки подумай как следует, может, этих подлецов нужно брать сейчас. Завтра уже может быть просто поздно. Ведь кто-то им покровительствует. Скажу откровенно, такое дело могут и замять. Не все здесь так просто, как кажется на первый взгляд, уж ты поверь моему оперативному чутью. И советую тебе поберечься. Тебя кто-то очень сильно не любит.
– Пойду, – скомкав салфетку, Волостнов сунул ее в пепельницу. – Надо немного отлежаться. Ну и подумать.
Выбравшись из машины, Волостнов только сейчас почувствовал, как сильно устал. У самой ленты его слегка качнуло, – не хватало еще растянуться на виду у начальства! Не оглядываясь, он вышел за огражденную территорию и потопал по тротуару в сторону дома.
Глава 2
ПРЕДАННЫЙ ВАССАЛ
1276 год, 20 апреля
О том, что Фридрих Второй Барбаросса не умер своей смертью, в народе говорили и прежде. Германцы дожидались его появления, как евреи ждут Мессию. От баронов до крестьян все мечтали о том, что Фридрих, возникнув из небытия, объединит разрозненные княжеские земли в единое государство.
Порой до императора Рудольфа Габсбургского доходила молва о том, что в разных концах Германии появляются люди, выдающие себя за почившего императора. Подобные слухи опасны тем, что способны всколыхнуть чернь, а уж она-то не знает удержу. Так что к таким вестям король относился весьма серьезно. Посланные им отряды истребляли изменников и дважды привозили головы самозванцев в корзинах. Но то было в пределах империи, где он был полновластный хозяин. В этот раз Лжефридрих объявился неподалеку от Константинополя, в замке Манцикерт. Выдавал себя за короля бродячий монах отец Григорий.
Отчего-то эта новость встревожила Рудольфа не на шутку и, посовещавшись с министрами, он под видом странников отправил в Константинополь четырех лазутчиков разузнать о странном старце.
Вернулся лишь один, барон Паппенхайм.
Явившись во дворец в грубом рубище и босым, отпрыск древнего рода не сразу был узнан и оттого грубо выставлен со двора стражей. Простояв у ворот до самого вечера, подивив невиданной смиренностью всякого, он был признан канцлером, а еще через несколько минут о его прибытии было доложено императору.
Рудольф Габсбургский пожелал видеть посланца немедля, едва о нем было доложено. Глянув на некогда блистательного рыцаря, король невольно поморщился, не сумев сдержать
Стараясь не смотреть на посуровевшее лицо императора, барон Паппенхайм, преклонив колено перед его величеством, заговорил встревоженным голосом:
– Великий король, трое моих спутников, уверовав в силу Лжефридриха, остались при нем и теперь являются самыми ярыми его сторонниками.
– Какими же посулами самозванец сумел уговорить их отречься от клятвы, данной королю?
– Он говорил, что на него сходит дух короля Фридриха, и был так убедителен в своих рассказах, что они поверили. А кроме того, он очень похож на Барбароссу. Я даже сделал его рисунок.
Король Рудольф невольно скривился:
– Он у тебя с собой?
– Я специально взял его на встречу.
– Покажи.
Развязав сумку, барон достал небольшой холст, на котором был изображен немолодой человек с рыжей бородой.
– А много там таких, кто верит… этим бредням? – вернул король холст, стараясь не показать охватившую его тревогу.
– Каждый день к нему прибывают десятки людей…
– У них есть оружие?
– Немало и таких, что приходят и с оружием.
– Хм, если дело так пойдет и дальше, то он сумеет собрать вокруг себя целую армию… Ты, видно, устал с дороги. Ступай, отдохни, мои слуги выделят тебе покои.
– Слушаюсь, мой король, – поднялся барон, понимая, что предложение погостить больше напоминает арест.
Барон удалился, но сказанное зародило в душе Рудольфа Габсбургского нешуточную тревогу.
Странным выглядело еще и то, что рисунок поразительным образом походил на Фридриха Барбароссу. Вот только вместо рыцарских лат он был облачен в монашескую рясу, и оставалось лишь удивляться чудачеству природы, гораздой на подобные изыски.
Проворочавшись без сна до трех часов ночи, император Рудольф повелел позвать к себе в опочивальню маркизу Франсуазу Перек, являвшуюся официальной фавориткой императора уже второй год. Высокая, красивая, с великолепной фигурой, невероятно искушенная в любви, она всегда находила средства, чтобы отвлечь Рудольфа от навалившихся переживаний. Пикантность ситуации заключалась в том, что до дверей королевской спальни маркизу непременно провожал законный супруг Жак Перек и, целуя ее на прощание в выпуклый лоб, убедительно советовал не расстраивать его величество.
Столь же терпеливо маркиз Жак Перек дожидался выхода жены из спальни и всякий раз беззастенчиво интересовался, сумела ли она выполнить государственный долг. Томно опущенные глаза неизменно свидетельствовали о том, что Рудольфу Габсбургскому не в чем будет упрекнуть маркиза при встрече.
Столь невиданная преданность маркиза Перека позволила ему значительно расширить земельные владения, а с недавнего времени он даже числился в лучших друзьях короля. А кроме того, некоторая вольность супруги позволяла ему иметь собственные крохотные слабости: в пристрое рыцарского замка он поселил для увеселения трех молоденьких крестьянок.