Власть и масть
Шрифт:
– Ничего, но поворчать любит.
– Это возрастное.
– Пойду я, Савва Петрович, время поджимает.
– Иди, если надо.
Михайлов поднялся и направился к двери.
– Знаешь, я давно тебе хотел сказать, – никак не мог подобрать подходящие слова Саторпин. – Знаешь там, в городе… твоего деда. – Всеволод в ожидании застыл у порога. – Ладно, забудь! – отмахнулся генерал. – Что-то нашло на меня. Сентиментальный я стал в последнее время.
– Ну, тогда я пошел, до встречи, Савва Платонович.
Дверь мягко прикрылась. Савва Платонович подошел к окну в тот самый момент, когда Всеволод
– Хотелось бы верить, – устало проговорил генерал, отступая в глубину комнаты.
Выдвинув ящик стола, Савва Платонович вытащил из него именной «Вальтер» с хромированной рукоятью, врученный ему начальником войсковой разведки Алексеевым. На металлической пластинке, ввернутой в рукоять, была коротенькая надпись: «Капитану Саторпину за выполнение правительственного задания от начальника войсковой разведки армии полковника Алексеева». Ниже было проставлено число: «11.05.45». Именной пистолет был ему вручен через два дня после окончания войны. Эта была его последняя фронтовая награда, а потому особенно дорогая. Вот только коротенькая надпись совершенно не говорила о том, какое именно ему было поручено задание. И теперь знает об этом только он один. Рукоять была удобная, как если бы была создана специально под его ладонь. Сильная игрушка сильного мужчины. Закрыв глаза, Саторпин приложил ствол к виску и нажал на курок…
Глава 44
БОМБА В КОРОБКЕ
Когда в библиотеку вошел заместитель начальника охраны Всеволод Михайлов, Президент невольно удивился его визиту. Должно было произойти нечто особенное, чтобы потревожить его в этот час. Время с двух до четырех дня принадлежала ему всецело. Об этом рабочем распорядке в администрации были наслышаны все. Серьезные деловые встречи Президент старался планировать таким образом, чтобы они приходились на послеобеденное время. Нужно было еще раз просмотреть предоставленный материал, сделать надлежащие пометки в речи, но что немаловажно, требовалось подготовиться психологически – лидер государства просто обязан излучать уверенность.
– Разрешите, господин Президент, – спросил Михайлов.
Стараясь не показать своего удивления, Президент отложил в сторонку бумаги и бодро поинтересовался:
– Что-нибудь случилось?
Всеволод Михайлов был один из тех людей, которые запоминались, что, в первую очередь, определялось его самсоновскими габаритами (такому парню путь лежал куда-нибудь в десятиборье, где он наверняка сумел бы блеснуть многими талантами). И вот сейчас, остановившись в проеме, он перекрыл спиной не только дверь, но и шкаф, стоявший подле.
Одно из правил, которое взял для себя Президент, так это не привязываться к первому кругу охраны, стараться держаться с ними корректно, но оставаться на должной дистанции. Формула простая, но действенная. Парни должны исполнять свою работу, за которую им неплохо платят, и не рассчитывать на нечто большее.
Для него они были едва ли не все на одно лицо, как транзитные пассажиры в поезде дальнего следования. Многие из них, не удержавшись подле первого лица государства (видно, не обладали набором нужных качеств), скоро уходили, на их место приходили другие, столь же малозаметные. Но вот Михайлов не только запомнился, но и сделал неплохую
Всегда спокойный, на этот раз Михайлов выглядел взволнованным. Впрочем, на его внешности это почти не отразилось, вот разве что кончики ушей приобрели алый цвет. В мускулистых тренированных руках он держал длинную коробку.
– Ничего не случилось, господин Президент, я к вам по личному вопросу.
Еще одна неожиданность (что-то день не заладился, видно, предстоящая встреча с вице-президентом Америки не сулит ничего ободряющего). Как бы там ни было, но охрана должна служить исключительно первому лицу государства, их личная жизнь не учитывалась, как в математике сравнительно малые величины. В первую очередь интересы государства, а личные вопросы всегда оставались за пределами значимости. Таков порядок, и об этом Михайлов не мог не знать.
Президент удовлетворенно кивнул и, показав на свободный стул, предложил:
– Присаживайся… Надеюсь, у вас в этой коробке не бомба? – показав кивком на занятые руки, произнес Президент.
– Можно сказать, что и бомба, – кивнув, отвечал Михайлов.
Открыв ящик, он вытащил копье.
– Что это? – удивленно спросил Президент.
– Это Копье Лонгина.
– Копье Лонгина? – Брови Президента недоуменно изогнулись. – Насколько мне известно, оно находится в Вене. Мне приходилось его видеть.
– Сейчас вы все поймете, – протянул он конверт из толстой плотной бумаги. – Это может показаться невероятным, но это действительно так. Прочитайте вот это письмо, там все написано, как оно попало в Россию…
– Хм, интересное заявление, никогда бы не подумал, что могу столкнуться с чем-то подобным. А кто же написал это письмо?
– Генерал-полковник Саторпин.
– Тот самый генерал, который позавчера застрелился? – уточнил Президент.
– Он самый, господин Президент.
– Жаль. Я распорядился расследовать это самоубийство, мне сказали, что у него были на это причины.
– Так оно и есть, господин Президент.
– Примите мои соболезнования, – в голосе Президента послышалось откровенное сочувствие, – мне известно, что он усыновил вашего отца.
– Да. Он сделал это сразу после войны. Генерал-полковник Саторпин заменил мне деда.
– Я в курсе, – положил он перед собой письмо. – Я обязательно познакомлюсь с этим письмом, – кивнув, отвечал Президент, давая тем самым понять, что разговор окончен.
– Разрешите идти? – поднялся Михайлов.
– Ступайте.
Президент вновь развернул письмо и принялся перечитывать наиболее интересные места. История, поведанная в послании, производила сильное впечатление и невольно брала за живое. Рассказана она была генерал-полковником Саторпиным, причем настолько откровенно и в таких язвительных выражениях, как если бы автор намеревался похоронить добрую память о себе под грудами нарастающей желчи.
Смесь чувств: жалость, сострадание, милосердие, еще совсем недавно прятавшиеся в глубинах души безмятежными пластами, вдруг мгновенно перемешались, поднятые со дна десятибалльными переживаниями.