Власть кармы
Шрифт:
Чего она добивается? После прошлой ночи Дэниэл считал, что она и воздухом-то с ним одним дышать не пожелает, не то что стоять вот так близко.
— Зачем ты пришла сюда, Клео? «Клеопатра, с красными ногтями на ногах и красными губами».
— Думаю… — Клео нахмурилась, просовывая ногу в босоножке между его босых ног, подцепляя большим пальцем дырку в поясе его низко сидящих на бедрах шорт. — Не совсем уверена, но думаю, я пришла повидать тебя.
Тогда Дэниэл улыбнулся улыбкой, которая будто бы расцветала где-то глубоко внутри его. И которая
— Я надеялся, что ты скажешь так.
Клео прижалась к нему всем телом. Вслух Дэниэл такого ни за что бы не сказал, но ему требовалось загладить прошлую ночь. Его вдруг осенило. Прекрасная мысль! До того замечательная, что он сам восхитился собственной сообразительностью.
Взяв Клео за плечи, он отстранил ее от себя. Ее улыбка тотчас погасла.
— У меня есть идея! — воскликнул он. — Подожди здесь!
И заторопился по коридору, открыл дверь кладовки и, включив свет, стал там рыться.
Клео осталась в гостиной, скрестив на груди руки, ожидая возвращения Дэниэла. Она слышала шум, как будто бы он передвигал в кладовой коробки.
Может, ей уйти? Пока есть такая возможность?
«Клео, зачем ты вообще пришла сюда?» — спрашивала она себя.
Сама она считала, что только ради того, чтобы сбежать из мотеля и отдать Бью принадлежности Вестника. Но, может, на самом деле пришла она, чтобы увидеть Дэниэла еще разок перед отъездом? Она что же, так привыкла ко всяческим уловкам, что уже не в состоянии видеть правду даже в собственном сердце и душе?
Похоже, Дэниэл нашел, что искал, — он появился из кладовки с коробкой в руках и тут же скрылся в другой комнате, скорее всего, в ванной, потому что через несколько секунд она услышала шум льющейся воды. И он появился снова, опять с той же коробкой.
— Жди тут, — кинул он и нырнул в последнюю комнату в длинном узком коридоре, прикрыв за собой дверь.
Клео стало любопытно. Она никак не могла сообразить, что же такое затеял Дэниэл. Но что бы это ни было, оно, конечно же, остудит ее пыл. Хоть бы каких извращений не вздумал устроить. Вдруг в коробке ошейники, хлысты, цепи и прочее в таком же роде.
Дэниэл?
Нет, только не Дэниэл. Это на него не похоже.
В ожидании Клео стала бродить по гостиной, беря в руки фотографии в рамках, ставя их обратно, легко узнавая на них Дэниэла и Бью.
Их мать была красива: ангельски доброе, прелестное лицо. Попался и снимок мужчины. Наверное, их отец, но фото было очень плохого качества и старое.
Она услышала, как где-то хлопнула дверь, и в гостиной снова возник Дэниэл.
— Пойдем! — махнул он ей.
С опаской Клео двинулась по коридору.
— Ты — первая! — указал он на дверь. Она заколебалась.
— Ну же! Вперед! Клео толкнула дверь.
Он устроил для нее темноту, какую она просила накануне. И зажег с полдюжины свечей. Откуда-то от стенки доносилось ровное жужжание, но она не могла определить — что это. На ноги ей наползал туман.
Клео взглянула вниз, туда, где полагалось бы
— Это такой прибор, — объяснил Дэниэл, ласково подталкивая ее за плечи.
Клео двинулась вперед. От плавного поступления воздуха туман клубился, колыхался. Дэниэл прикрыл за ними дверь.
— Набрел на эту машинку на какой-то распродаже, когда Бью увлекся фокусами. Ни один ему так и не удался, но спецэффекты устраивать у него здорово получалось.
«Где-то под толстым налетом враждебности и презрения бьется нежное сердце», — поняла Клео.
Туман.
Сначала — для Бью, теперь — для нее. Никто в жизни не дарил ей тумана.
Она тихо засмеялась, прижав ладони ко рту. А следом, по какой-то необъяснимой причине, начала плакать. Так же тихо. Слезы заблестели у нее на щеках. Повернувшись к нему спиной, она быстро — пока он не заметил — отерла лицо.
Дэниэл обнял ее, сжав ладонями ее бедра. Она почувствовала его дыхание у себя в ухе, его губы на своей шее.
Туман… Нет, ну надо же!
Клео прижалась к нему, наслаждаясь надежной теплотой его тела, гладкостью кожи под своими пальцами.
Их губы нашли друг друга. Поцелуй был в точности таким, как ей помнился. Пылким. Нежным. Многообещающим. Чудесным, прекрасным сюрпризом.
Соприкосновенья губ, языков и жаркий, бессвязный шепот.
В какой-то момент Дэниэл засмеялся: тихим смешком удивления и восторга, он звенел в ее ушах, идеально сливаясь с мелодией их близости.
На этот раз не было ни злости, ни презрения. Ни отчуждения.
Только ласка, трогательная нежность, надежда, желание, мечтания в темной комнате без стен, комнате, лишенной цвета, с волшебными клубами тумана у ног.
Дэниэл стянул ее блузку через голову, отбросив ее в никуда. Потянувшись за ее спину, расстегнул ей бюстгальтер, спустил его вниз по ее рукам и тоже отбросил.
Клео погрузила пальцы в его влажные волосы.
Его рот нашел ее грудь.
Клео расстегнула пуговицу на его шортах. Больше ничего на нем не было. Она распустила «молнию», освобождая его плоть, трепетно касаясь ее руками.
Дэниэл прерывисто вздохнул. Скользнули по бедрам шорты: переступив через них, он шагнул к ней ближе. Клео провела руками по его узким бедрам, по спине, плечам, груди. Какая у него теплая гладкая кожа и крепкие мускулы.
Клео почувствовала на пояске своей юбки его ищущие пальцы.
— Пояс на резинке, — с улыбкой выдохнула она. И, спустив юбку вместе с трусиками по бедрам, перешагнула через них.
Клео вся дрожала от нетерпения. Не в силах дольше ждать, она окунулась в туман, скользя по телу Дэниэла. Он опустился тоже, и они оказались колени к коленям, грудь к груди. Колени Клео упирались во что-то мягкое: не то коврик, не то одеяло. Подхватив ее за талию и шею, он притянул ее к себе, сила и жар его эрекции опалили ей живот, у нее перехватило дыхание. Клео слышала, как тяжело он дышит, чувствовала дрожь его напрягшихся мускулов.