Власть подвала
Шрифт:
Большой холодильник был заполнен мясом наполовину. Здесь нашлись и другие продукты. На кухне я обнаружил все, что полагается, кроме хлеба, лука, капусты, свеклы, огурцов и помидор. Именно эти продукты я не ел на земле. Наверняка местные жители их тоже не употребляли. Или это очередная любезность с их стороны? Я нарезал длинные ломти сырого мяса (нож превосходно наточен, у меня таких не водилось) и отнес героям на четырех тарелках. Они съели их, аккуратно и очень быстро орудуя вилками. Потом трое завалились спасть, а четвертого оставили часовым.
– Они
– Солдату это необходимо, – сказал часовой.
– Как тебя зовут?
– Номер третий.
– Номер третий, ложись спать.
– Это приказ?
– Да.
Он лег в свободный угол клетки и сразу уснул. Я принес им два ведра воды и еще одно пустое, вместо уборной. Выпускать этих страшилищ я не собирался.
Вечером этого дня меня навестил приятный молодой человек, одетый вполне по земному.
– Да, – сказал он в ответ на мое удивление, – у нас нет возраста, каждый выбирает себе тот возраст, который хочет. Но никто не выбирает себе жизнь старца. Я намного старше тебя; я гораздо старше любого предмета, который ты можешь увидеть в здешних местах. Я пришел тебя учить. Чему ты хочешь научится сначала?
Я не знал. Тогда он начал с освобождения сознания. Он бился надо мной до самой темноты, но без особых результатов. То, к чему он стремился, было мне понятно: мое сознание должно раздвинуться за пределы моего тела и связать меня с другими существами, событиями, местами и временами. При этом я смогу мгновенно получать и передавать информацию. У меня ничего не получалось.
– Ты глуп, как человек, – сказал он. – Прийдется применить облегченный вариант, который понимают даже люди.
Он создал экран и на экране отразилось подобие моей тени. Вверху тени клубился темный туман, приблизительно повторяя контуры головы.
– Это мое сознание?
– Да.
– Оно не внутри меня.
– Оно почти полностью внутри тебя. Этим «почти» ты и отличаешься от людей.
Я резко обернулся влево. На расстоянии сантиметров пятнадцать от моей головы в воздухе висела ладонь. Но я заметил ее не зрением.
– Ага, видишь, ты ее увидел, – обрадовался мой учитель. – Потому что твое сознание клубится вокруг тебя. Но это могут проделать даже люди. Они тоже слышат неподвижный и бесшумный предмет, поднесенный к их голове. Достаточно поднести к голове ладонь, чтобы это ощутить. Теперь смотри на экран: твое сознание уже раздвинулось. Теперь попробуй ощутить все восемь углов этой комнаты. Одновременно. Смотри на экран.
Клубок тумана пульсировал, бился, временами из него вырывались лучи.
Наконец, он расширился.
– Теперь обратно!
Туман снова собрался у головы. Через некоторое время я научился неплохо регулировать его размеры.
– Хорошо, – сказал учитель. – Я прийду завтра. К завтрашнему вечеру проделаешь упражнение тысячу раз. И еще триста раз, подбрасывая в руке мячик.
Потом мы пойдем дальше.
Следующим вечером он объяснил мне, что то, чему я научился, было совсем не раздвижением сознания.
– Сознание раздвигается, – говорил он, –
– То есть очень малый частотный промежуток, – поправил я.
– Совсем не обязательно говорить точно, если точна твоя мысль. Можно не говорить совсем.
– На земле это называется «Дзен», – сказал я.
– В таком случае помолчи. Эта волна очень тонкая и на нее нужно попасть.
Это как будто ты двигаешь стекло микроскопа – вверх и вниз, и вдруг попадаешь на резкость. Вначале нужно научиться двигать, потом – попадать. И в самом конце нужно научиться не сбиваться с волны долгое время.
Он снова создал экран. Теперь мое сознание выглядело в виде линии. В центре линии пульсировал огонек.
– Это четырехмерная проекция. Двигай огонек вверх и вниз, но двигай медленно. В некоторый момент ты попадешь на нужную волну. Это все равно, что настраивать радиоприемник.
Вначале огонек вообще не хотел двигаться. Потом резко прыгнул вверх.
– О чем ты подумал?
– Это была неопределенная мысль. Такая большая, что я не успел ее разглядеть.
– Она уже ушла, – сказал учитель. – Настройся на другую, подобную ей.
– Вот! Я поймал эту мысль. Но она не от меня. Не знаю, откуда она взялась.
– Говори.
– Бог нужен, чтобы карать своих избранников за те грехи, которые миллиардам других людей сходят с рук.
– Не нужно формулировать так точно. На это тратится слишком много энергии смысла.
– Я не могу, – сказал я, – Это как убийство. Моя мысль живет доли секунды, за это время она рождается, взрослеет и стареет, и умирает, если только не умерла в юности – затем ложится в землю забвения или в саркофаг слова. Или в мавзолей теории.
– Просто красивые слова. Это тоже не твоя мысль. Мысли живут независимо от нас. Мы можем всего лишь вылавливать их, как рыбок неводом. На какую глубину ты забросишь невод, такую глубину мысли и получишь. Каждый получает лишь те мысли, на которые настроен его мозг. Некоторые счастливые люди вылавливают по две или три мысли в день. Большинство же не вылавливают ни одной и лишь пережевывают засохшие скелетики чужих и мертвых мыслей. Но главное ты уже понял.
Главное я понял. Он оставил мне экран и всю ночь я тренировался, двигая огонек то вверх, то вниз. Несколько раз мне казалось, что я попал на нужную частоту – я вдруг чувствовал себя огромным, проникающим во все и каким-то отстраненным.
Когда он пришел в третий раз, я уже научился это делать.
– Покажи, – сказал он.
Я показал.
– Ерунда. С такими помехами ты ничего не услышишь и не увидишь. Сначала нужно научиться точной настройке, очень точной. Это зависит уже от твоих способностей. Ты можешь научиться этому только до определенного предела.
Некоторые скарелы получают кристальную чистоту и бесконечную глубину видения. У тебя так не получится, но нужно к этому стремиться. И лишь после этого ты попробуешь зафиксироваться на волне, освободиться и получить от этого какую-нибудь пользу.