Власть в малом российском городе
Шрифт:
5. Эмпирическая база исследования
Основной эмпирический материал был получен в ходе 76 интервью. Интервьюируемыми были руководители законодательной и исполнительной власти во всех пяти локальных сообществах, ряд их заместителей (18), депутаты местных легислатур (12), чиновники и работники аппарата исполнительной власти и легислатур (16), руководители местных газет и телевидения (6), директора промышленных предприятий и бизнесмены (14), руководители и активисты местных партийных и общественных организаций (5), эксперты (5).
Для
Все отобранные для исследования города – административные центры и имеют сравнительно сопоставимую численность населения (41–88 тыс.); все они (это типично для малых городов России) были реципиентами, и их бюджеты сильно зависели от региональных и федеральных трансфертов. Только один из них – (Y) – является моногородом, остальные – обычными в этом отношении локальными сообществами; выбор моногорода был обусловлен желанием определить, какую роль играет градообразующее предприятие во властных отношениях в локальном сообществе. Все города являются «старыми», т. е. имеют определенную историю и традиции; они сформировались как города задолго до большевистского переворота 1917 г. – в XVI–XIX вв.
Хотя для любопытного читателя вряд ли станет проблемой узнать настоящие названия городов, мы, тем не менее, решили их зашифровать, как это нередко делали исследователи власти в локальных сообществах. Во-первых, не хотелось, чтобы у читателя складывались какие-то конкретные впечатления о городах исходя из материалов исследования; мы считаем их достаточно типичными, и задача выяснения структуры власти в каждом конкретном городе как таковом нами не ставилась. Во-вторых, материалы интервью касались живых людей – как респондентов, так и тех, о ком они высказывались; в отношении их мы хотели соблюсти такт и посчитали неправомерным фактически раскрывать их имена.
Города, Тамбовская область, 41,4 тыс. жителей. В городе есть предприятия пищевой, табачной и суконной промышленности, а также химического машиностроения.
Город X, Пермский край, 68,1 тыс. жителей. Город с историей, в нем много памятников архитектуры. Он относительно благополучный в экономическом отношении; в городе имеются предприятия по переработке сельскохозяйственной продукции, машиностроительный завод, предприятия легкой промышленности, развиты художественные промыслы.
Город Y,
Город С, Ивановская область, 88 тыс. жителей. Порт нар. Волге. Основные отрасли индустрии – машиностроение, текстильное и швейное производство, пищевая промышленность.
Город Z, Ивановская область, 59 тыс. жителей. Крупный центр текстильной промышленности, есть машиностроение и предприятия легкой промышленности, много исторических памятников.
В четырех из пяти локальных сообществ (Г, А, С, Z ) имела место модель местного самоуправления с сити-менеджером, возглавляющим местную администрацию, и главой города, избранным из числа депутатов легислатуры; это отражает современную тенденцию в развитии местного самоуправления, обусловленную активным внедрением данной модели сверху. В городе X глава муниципального образования выбирался населением и руководил местной администрацией; работу представительного органа возглавлял председатель, избираемый из числа депутатов.
На наш взгляд, информация, полученная в этих городах, дает возможность нарисовать достаточно подробную картину властных практик в российских локальных сообществах и предложить предварительные выводы и заключения об их характере, тенденциях и перспективах.
Раздел III
Власть в пяти малых российских городах: результаты эмпирического исследования
6. Город Х: типичная иерархия власти
Основные акторы городской политики, их властная репутация и иерархия
Набор акторов, претендующих на лидирующие позиции в небольшом локальном сообществе, как правило, везде одинаков. Обычно это представители политико-административной элиты и бизнеса, руководители влиятельных политических партий, авторитетных общественных организаций и неформальных объединений. Однако их конфигурация и иерархия могут существенно отличаться, что во многом предопределяет характер сложившейся структуры власти.
Речь, разумеется, идет не о чисто формальной иерархии, выстраиваемой на основе официальных позиций, занимаемых теми или иными людьми в политической системе города. Для выявления последней эмпирические исследования не нужны; достаточно посмотреть на расположение должностей на официальных сайтах муниципального образования. Но знание формальной иерархии имеет довольно ограниченную полезность и может дать искаженную картину реальности, поскольку наиболее значимые ресурсы власти могут находиться за пределами формальных организаций или же не все обладатели формальных позиций способны их эффективно реализовать. В России разрыв между формальными и реальными возможностями может быть особенно заметен в силу слабости правовых начал, превалирования неформальных практик и сильных персоналистских тенденций.