Власть Варяга
Шрифт:
Илья аккуратно освободился от его крепкой хватки и как можно более убедительно произнес:
— Правда.
Герасим Полозов прилетел в Москву два дня назад и все эти сорок восемь часов пребывал в расстроенных чувствах. Анна не пожелала перебираться в столицу, сославшись на то, что они не подходят друг другу, потому что совершенно разные люди. Самый лучший вариант для обоих — это расстаться!
Илья Ростовский впервые видел Герасима в таком подавленном состоянии. Такой он уже не работник! Следовало срочно приводить его чувства в норму, но вот каким рецептом воспользоваться? Илья пока не знал.
— Тогда
Ростовский невольно улыбнулся. Как говорится, вопрос был по существу.
— А черт его знает! — в сердцах воскликнул Ростовский. — На этих баб ведь не угодишь! Сегодня им одно надо, завтра потребуют совершенно другое. Сейчас она соседу глазки строит, а завтра на шею к прохожему бросится.
Герасим, обычно невозмутимый, сейчас выглядел совершенно раздавленным. Еще одно невеселое подтверждение того, что способна сделать баба с мужиком. Следовало бы влепить Герасиму оплеуху. Подобный метод бывает очень эффективным и весьма быстро приводит в чувство, но Илья решил повременить. Незаметно он нажал под столом на черную кнопку, и тотчас под потолком заинтересованно проклюнулось видеооко, а пленка принялась беспристрастно фиксировать каждое движение. Пускай поплачет, отведет наболевшую душу, похнычет, попускает длиннющие сопли, а когда остынет от переживаний, то посмотрит на себя со стороны. Подобная шоковая терапия тоже действует весьма впечатляюще.
В районе Владыкино Ростовский купил солидный дом. Ему случалось останавливаться в нем и раньше, когда приезжал в Москву. Хозяева давно уехали за границу, мечтали продать трехэтажную недвижимость, которая все больше превращалась для них в головную боль, и были счастливы сплавить ее подвернувшемуся Ростовскому.
Здешний коттеджный поселок удовлетворял Илью во всех отношениях: во-первых, он был не так далеко от центра, и в то же время район был не слишком заселенный, а во-вторых, поселок был охраняем, и сотрудники службы безопасности, вооружившись компактными «каштанами», трудолюбиво обходили его по периметру.
На столе стояла бутылка водки, опустошенная наполовину. Пил один Герасим, Ростовский лишь пригублял, водка просто не шла. И такое случается. На тарелках лежали нарезанные огурцы, помидоры с майонезом и маринованные грибочки. Конечно, не бог весть какой стол, но закусь вполне приличная.
— Ты же знаешь, Илья, — в тоске продолжал Герасим, — у меня с первой женой ничего не получалось.
Ростовский лишь слегка кивнул. Разумеется, он знал об этом. Прежняя жена Герасима, Нина, была бабой очень красивой. От папы-грузина она унаследовала черные глаза, а от мамы-хохлушки — золотистые длиннющие локоны. Убойная смесь! И потому не удивительно, что мужики валились к ее ногам целыми штабелями. Одним из таких был Герасим. Ему просто не повезло — он на ней женился.
— Ты об этом мне говорил, — подтвердил Ростовский.
— Она ведь у меня юристом была на одном крупном предприятии. Все говорила — я работник умственного труда, дескать, много работает и от этого очень устает. Приходит домой под самое утро, под хмельком, естественно. Я у нее спрашиваю, что же это за дела? Почему так домой поздно являешься? Да еще пьяная к тому же? И знаешь, что она мне отвечает?
Ростовский
— Понятия не имею.
Но отвечать Герасим не торопился. Занялся несложными приготовлениями. Взяв рюмку за тоненькую ножку, он некоторое время разглядывал водку на свет, словно хотел разглядеть в ней осадок, и, не обнаружив ничего настораживающего, выпил ее единым махом. Очевидно, водка пробрала парня до самых кишок — Полозов зажмурился и принялся вилкой на ощупь искать маринованные грибы. Получалось не ахти — металлические зубья натыкались на края тарелки, издавая зловещий звон. Но обошлось без битья посуды. Герасим зацепил грибок вилкой и отправил его в рот. Проглотил не разжевывая, и, судя по разлепившимся глазам, ему полегчало.
— Говорила, что она работник умственного труда и что ей нужно иногда снимать стресс, так сказать, в обществе мужчин. Ничего себе ответик, а? — делано бодрым голосом поинтересовался Герасим.
Ростовский вяло улыбнулся. В сущности, его ситуация была не лучше. Еще не известно, кто находится в более выигрышном положении. Герасим уже налегал на зеленый лучок.
— Да уж, — вяло проговорил Илья, сочувствуя.
— Вот ее нет в десять часов вечера, нет в одиннадцать, не пришла в двенадцать. Ну что тут думать про бабу?
— Да… Пожалуй, что самое худшее, — отозвался безрадостно Илья.
— Во-во! И я о том же самом! — уныло закивал Герасим. — Звоню ей по телефону на работу, трубку поднимает какой-то хмырь. Что само по себе наводит на неприятные подозрения! — Правый уголок рта Ростовского невольно пополз вверх. — Говорю, позовите мне, пожалуйста, Нину. А на том конце провода едко так интересуются, а ты, собственно, кто такой, мужик? Кем ей приходишься-то? А меня бешенство разрывает.
Теперь у Ильи поднялся левый уголок рта. Получилась вполне доброжелательная улыбка. Видеть в гневе Герасима Полозова ему еще не приходилось. Оказывается, это презабавное зрелище!
— Я, набравшись терпения, отвечаю, что звонит ее законный супруг, между прочим. И мне в ответ так пренебрежительно, ну если муж, тогда ладно, позовем. И вот телефон наконец берет моя суженая и начинает орать в трубку, как с цепи сорвавшаяся, что, дескать, я ее позорю перед порядочными людьми! У нее сегодня, видите ли, очень тяжелый день, и ей нужно во что бы то ни стало снять накопившееся напряжение. А в телефоне слышу, как музыка орет во всю мощь и какой-то мужской голос ее настойчиво так подзывает. Что мне тут думать? А Нинка опять за свое, что у нее работа очень тяжелая, что приходится много думать, решать разные важные вопросы. И я ее должен подождать до утра. Иначе ей ни за что не разрядиться. Как это тебе?
— Веселенькая у тебя была жизнь, — сдержанно согласился Ростовский. Но больше улыбаться ему почему-то не хотелось.
— Знаешь, Илья, я ведь ей даже ни разу не изменил за пять лет нашей совместной жизни. Ни на одну женщину даже не взглянул. А знаешь, сколько у меня баб всего было?
— Ну, исповедуйся.
— Стыдно признаться, всего лишь две женщины. Мало?
Губы Ростовского невольно растянулись в снисходительную улыбку. Лично он уже давно не вел счет своим любовным победам. Надоело!