Власть земли
Шрифт:
— Потому что знаю наверное про это. Ходзевич из полка самого Жолкевского, а он в Москве, да, кроме того, наши его выследили. И даже больше: знаю, что подруга Ольги, Пашка, сбежала от них!
Не в первый раз Терехов и Андреев услыхали про эту Пашку, и ум Андреева поразил образ этой смелой до дерзости девушки.
— Так прежде ее сыскать надо! — пылко воскликнул он.
— Она не пропадет! — заметил князь. — И где искать ее? Может, она к себе на родину ушла. А княжна наверное в Москве. Эх, отпустил бы меня отец Николай скорее.
—
Терехов и князь вскочили, пораженные.
— Вор? Откуда весть?
— Сейчас из Можайска Карп пришел.
— Где «вор» убит? Кем?
— Татарином каким-то!
Они выбежали из горницы и опрометью бросились в другую избу. Там толпились шиши, и отец Николай подробно расспрашивал Карпа.
«Вор» действительно был убит татарским мурзой Урусовым во время выезда на охоту под Калугой.
В числе сторонников «вора» был касимовский царь Урмамед, приставший к нему еще во время стоянки в Тушине. Когда «вор» должен был вследствие измены Сапеги бежать из-под Москвы, касимовский царь отъехал от него, пристал к гетману Жолкевскому, вместе с ним был в Москве и оттуда проехал в Смоленск. В то же время его сын Арослан с бабкой были у «вора» и вместе с ним вернулись в Калугу. Касимовскому царю понравилось житье у поляков, но он соскучился по семье и решил съездить в Калугу, с тем чтобы отвлечь сына от «вора» и вместе с ним переехать к полякам. Он приехал в Калугу, однако притворился пред «вором» его приверженцем; но, на его горе, Арослан горячо привязался к «вору» и в одной из пьяных бесед выдал тайные намерения отца.
«Вор» затаил обиду, но решил наказать старика и вот однажды для этой цели пригласил его с собой на псовую охоту. Назначили день. «Вор» выехал вперед за реку Оку и послал за царем. Ничего не подозревая, тот приехал с двумя татарами. «Вор» ласково обошелся с ним и, незаметно отделившись от охоты, остался с касимовцем в чистом поле с двумя палачами, Бутурлиным и Михнеевым. Они бросились на касимовского царя, убили его и его труп бросили в реку, а «вор» прискакал к охоте с криком: «Касимовский царь хотел убить меня, но ему не удался замысел, и он убежал. Скачите и догоните его!» Все бросились в погоню, но, понятно, никого не поймали.
С тех пор «вор» старался придать всему делу вид, будто Урмамед, касимовский царь, бежал и скрылся, но татары догадывались о правде, и друг Урмамеда Петр Урусов однажды в глаза назвал «вора» убийцей. Обозленный «вор» посадил его в тюрьму и держал там шесть недель.
Но Урусова, любимого мурзу татар, опасно было держать в заточении, и «вор» воспользовался первым предлогом, чтобы выпустить Урусова на волю, обласкать и приблизить к себе. Урусов, видимо, примирился с обидой, но затаил месть против «вора». И вот 10 декабря на охоте он напал на «вора» и убил его.
Шиши слушали длинный рассказ Карпа,
— Помолитесь, братья! — вдруг произнес отец Николай и, став пред образом, начал читать благодарственные молитвы.
Терехов перекрестился и почти вслух сказал:
— Теперь одни поляки остались!
Молитва окончилась. Отец Николай обратился к шишам и сказал:
— Великое чудо сотворил Господь в защиту земли нашей. Трудно нам было бороться, когда враг наступал на нас со всех сторон. Боялись и поляка, боялись и «вора», а «вора», пожалуй, больше, потому что вокруг него все-таки наши толпились и великий раскол он между нами чинил. И рука Всевышнего отстранила его. Нет злейшего врага, и остались супротивниками нашими одни поляки! Ну, а от них мы избавимся.
— Вестимо, понятно, ясное дело! — заговорили шиши, выходя из избы и радостно толкуя между собой.
В избе остались только отец Николай, Терехов с князем и Андреев. Князь заговорил первый:
— Теперь, как хочешь, отец, а мы едем на Москву. Ты меня уж не держи. Теперь самое время там, в Москве, подняться на поляков!
— Так! — задумчиво ответил отец Николай. — Это ты верно. Поезжай с Богом! Только надо бы знать, что и нам делать!
— Что? — вставил свое слово Андреев. — А сейчас того же Карпа к Ляпунову послать да разведать о том, что он задумал. Не может быть, чтобы он теперь стал полякам прямить.
— Верно! — воскликнул отец Николай с просветлевшим лицом. — Сейчас пошлю Карпа, а вы — с Богом!
Друзья торопливо стали готовиться к отъезду. К вечеру они уже были в дороге.
— Поселиться-то там есть ли где? — спросил князь.
— У того же князя Голицына! — ответил Терехов.
— Хитрый вельможа!
— Нет, — горячо ответил Андреев, — прямой для нас и хитрый для поляков. Послушай, как он под Смоленском наше дело отстаивает. Герой!
— Там и Захар Ляпунов.
— И Филарет… много там. Слышь, король Сигизмунд заставляет их себя царем признать, а не сына, а потом велит им Шеину приказать Смоленск сдать!
— А они?
— На своем стоят. Их там как в неволе держат, голодом морят, запугивают, а они все свое!
Лицо Андреева разгорелось, глаза вспыхнули.
— Да, это — герой! — повторил он еще раз.
— Тсс! — вдруг остановил его Теряев.
Они подъезжали к дороге и увидели польский отряд. Во главе с двумя офицерами он ехал шагом, почти не понукая коней, устало шагавших.
— Заметят, плохо будет, — прошептал князь, — спрячемся! — И он указал на частые кусты, засыпанные снегом.
Они быстро спешились и осторожно стали за кусты. Почти мимо них проезжал отряд. В морозном воздухе ясно, отчетливо были слышны голоса офицеров:
— Теперь плохо нашим, — сказал один, — их со всех сторон давят. Город горит. Что-то будет!
— Что? — ответил другой. — Плохо будет — выберутся. Там воинов нет, оружия — тоже.