Власть женщины
Шрифт:
В камине уже плясали оранжевые языки разгоравшегося огня.
— Где мы находимся? — грозно потребовала отчета Каролина. — И зачем ты привез меня сюда?
Рудольф уставился в ее глаза продолжительным взглядом. В какое-то мгновение она ясно увидела отражение раскаяния на его лице. Хотя это могло ей просто почудиться.
— Мы в Ваттенсе. На самой его окраине, — ответил Рудольф. — А привез я тебя сюда, потому что сгораю от желания. Ты ведь сама сказала, что в доме моего отца наотрез отказываешься заниматься со мной любовью. — Он улыбнулся.
Ярость оглушительным потоком окатила
— Сгораешь от желания? Да ты в своем уме? Как ты смеешь говорить мне такие вещи после ночи, проведенной с Мартой? Мерзавец! Неслыханная…
— Успокойся, Кэрри, — прервал ее Рудольф, удивленно округляя глаза. — Что за чушь ты несешь? Никакой ночи с Мартой не было.
— Не рассказывай мне сказки! Думаешь, я круглая дурочка? — продолжила орать Каролина, уже не в состоянии остановиться. — Хочешь еще раз воспользоваться мной? Или увез меня так далеко просто для того, чтобы я случайно не поведала твоей невесте о том, как славно мы развлекались?
— Замолчи! — рявкнул Рудольф.
— И не подумаю! — заявила Каролина. — Не нравится, что я напоминаю тебе о том, как бессовестно ты изменил своей будущей жене?
— Будущей жене? — Рудольф вытаращил глаза, а через мгновение расхохотался. — Марта давным-давно не моя невеста.
— Так я тебе и поверила! — Каролина фыркнула. — Окружающие уже готовятся к их свадьбе, а он заявляет, что Марта не его невеста!
— Подожди… — Рудольф нахмурил брови. — Неужели кто-то действительно наболтал тебе подобные глупости?
— Могу даже сообщить тебе, кто именно! Торштен, твой двоюродный брат. Он обо всем мне рассказал. — Каролина решила, что, начав говорить, должна выложить все до конца. Терять ей в любом случае было уже нечего. — От него я узнала о том, как Марта бросила тебя, когда ей предложили работу в Германии, и о том, что недавно она вернулась в Австрию. И что на радость всем вы вновь воссоединились. — Она презрительно покачала головой. — Ты использовал меня, чтобы разжечь в Марте ревность, чтобы заставить ее сходить по тебе с ума, верно? И все потому, что видишь во мне гулящую девку и считаешь, что я достойна только такого к себе отношения… — Ее голос дрогнул, и она замолчала, потупив взгляд.
Рудольф даже не подозревал, что фраза, брошенная им в гневе много лет назад, так глубоко запечатлелась в памяти Каролины. Он видел, что она страдает, и испытывал искреннее раскаяние. Но вместе с тем безмерно радовался. Каролина ревновала его к Марте! А это означало, что ее чувства к нему были сильнее, чем он предполагал.
— Ты ревнуешь меня, Кэрри. — На его губах заиграла довольная улыбка.
— Что? И не надейся! — Каролина по-детски упрямо поджала губы и вскинула голову. — Я сказала все это с единственной целью: чтобы ты хоть раз взглянул на себя со стороны и понял, что от гулящих девок ты сам ровным счетом ничем не отличаешься!
Глаза Рудольфа потемнели. Каролине показалось, он выглядит несколько растерянным.
— Хорошего же ты обо мне мнения… Если считаешь, что я в один и тот же день способен переспать с двумя женщинами, — произнес он задумчиво.
Слова Каролины острым ножом резанули ему по сердцу. Ведь именно из-за нее вся
— Выслушай меня, Кэрри. Только прошу, не перебивай, — сказал он устало. — Мне было двадцать шесть лет, когда мы с Мартой объявили о своей помолвке. Это произошло после того, как у мамы обнаружили раковую опухоль, наверное, ты слышала об этом кошмаре. — Он взглянул ей в глаза так тоскливо, что она чуть было не подскочила к нему и не обняла. — Маме очень нравилась Марта, и ей до ужаса хотелось видеть нас вместе. Поэтому мы и решили стать женихом и невестой, понимаешь? В угоду маме. На самом деле ни она, ни я не воспринимали это всерьез, смотрели на свою помолвку как на игру. А мама умерла со спокойной душой… Через три года.
Каролина помнила, как им пришло письмо с известием о жутком недуге Эрны. Это было весной. А помолвка Рудольфа и Марты, как выяснилось позднее, состоялась в начале лета.
— Родителям Марты, они живут в Клагенфурте, идея с помолвкой тоже пришлась по душе, — продолжал Рудольф. — Ей было восемнадцать, она собиралась поступать в Инсбрукский университет. Ее отец страшно переживал за нее, а когда узнал, что я буду о ней заботиться, вздохнул с облегчением. Я действительно помогал Марте, в основном в финансовом плане.
Каролина напряженно молчала. Если бы не последняя беседа с Торштеном, она, пожалуй, даже не сомневалась бы в правдивости слов Рудольфа. Теперь же не знала, что думать. Ей уже начинало казаться, что ее мозги расплавились, превратившись в кашу.
— Хорошо, — вымолвила она наконец. — Но зачем ты привез меня сюда?
— Я ведь уже объяснил тебе, Кэрри! — Рудольф подошел ближе и опустился перед ней на корточки. — Меня сжигает страсть, но я не хочу, чтобы в доме моего отца о нас с тобой начали болтать. — Он озорно улыбнулся. — Пекусь о твоей репутации.
Неужели? — подумала Каролина саркастически. Скорее, дорогой, ты печешься о своей репутации! Рудольф Бауэр не желает предаваться разврату в присутствии своего многоуважаемого семейства.
Пекусь о твоей репутации, мысленно повторил Рудольф собственную фразу. А ведь так оно и есть, Кэрри, так и есть…
— Не думай, что с легкостью сумеешь загнать меня в один и тот же капкан дважды, — сказала Каролина строго. — Быть твоей игрушкой у меня больше нет ни малейшего желания!
— Довольно, милая моя! — повелительным тоном произнес Рудольф, затем выпрямился, поднял Каролину на руки и понес к лестнице.
— Отпусти меня! Сейчас же! Я подам на тебя в суд! — завопила Каролина.
Но мужчина не обращал на угрозы ни малейшего внимания. Когда же он поднялся с ней наверх, открыл дверь спальни и опустил ее на кровать, она загорланила еще громче:
— Хочешь меня изнасиловать? И это ты называешь заботой о моей репутации?
— Замолчи! — прогремел Рудольф, лег с ней рядом и принялся жадно целовать. — По-моему, мы с тобой можем общаться лишь на этом языке, — пробормотал он минуту спустя. — Значит, обо всех других нам лучше забыть. — Последовала продолжительная пауза. — Поверь мне на слово: все, что я делаю, делаю только ради тебя.