Власть
Шрифт:
Мне надо было во что бы то ни стало разбудить Адрея. Первую брачную ночь он должен был провести со мной, а не с принцессой Елиной...
Утром мы выехали с рассветом. Я так и не сомкнула глаз, и теперь синие круги на лице выдавали меня с потрохами. Адрей довольно скалился и по-хозяйски лапал меня за талию, не стесняясь присутствия прислуги.
А я все еще чувствовала едкую горечь той травки, которую мне дала баронесса Ирла Шерши. И не только на языке, но и в сердце...
Глава 32
Две недели пути до Бломорья
Адрею мало было ночей, которые мы проводили вместе. Наличие спальных мест в дормезе позволяло ему требовать от меня исполнения супружеских обязанностей даже на ходу. На второй день пути, после первой брачной ночи я попыталась отказать ему. Но Адрею было плевать на мои желания. Он был сильнее меня физически и очень легко смог получить то, что хотел.
Когда все закончилось, я, еле сдерживая слезы и хрипя раздавленным горлом, попыталась снова пригрозить жалобой императору, напомнив о гарантиях безопасности. На что он расхохотался и заявил, что я, как подданная абрегоринаского императора, должна знать: по обычаям Абрегории жена не имеет права отказать мужу в близости. А от принуждения к супружеским обязанностям еще никто не умирал. Тем более, он был в своем праве. И даже император будет на его стороне. Особенно император.
Южин подлечил меня на первой же остановке. Но больше я не пыталась сопротивляться. В таком случае Адрей, не смотря на грубость и малейшей отсутствие каких-то человеческих чувств, не применял физическую силу. А я просто держала мешочек баронессы Шерши под рукой, чтобы успеть сунуть под язык щепотку горькой травы.
Я думала, что невозможно ненавидеть человека больше, чем я ненавидела Третьего советника, лишившего меня привычной жизни в королевском замке. Но сейчас каждый день это черное чувство раскрывалось для меня новыми гранями. Моя ненависть к Адрею, лишившему меня гордости, росла в геометрической прогрессии.
Я почти не ела. Кусок просто не лез в горло. Если бы не Тайка, ухитрявшаяся накормить меня чуть ли не с ложечки, я бы, наверное, умерла от истощения.
Я почти не спала. Не могла закрыть глаза. Просто лежала на самом краешке бесконечной череды чужих постелей, старательно отодвигаясь подальше от мужа, чтобы даже нечаянно не дотронуться до него. И представляла, как встаю, беру в руку кинжал и вонзаю клинок прямо в сердце Адрея. Я знала, сейчас моя рука не дрогнет.
Я не плакала. Слез не было. Напротив, глаза были такие сухие, что иногда приходилось часто-часто моргать, чтобы избавиться от рези.
Я ничего не чувствовала. Ненависть сожрала все остальные чувства. Казалось, что я провалилась в глубокий каменный колодец. И сейчас стою на дне, смотрю наверх на крошечной, с тарелку, кусочек голубого неба. Но его заслонят лицо Адрея, нависшего над колодцем.
Меня поддерживала только одна мысль: обязательно наступит время,
Закрыв глаза, я до мельчайших деталей видела эту сцену. Я стою на ступеньках у трона в королевском замке и, указывая вытянутой рукой на Адрея, произношу: «Казнить! Немедленно». И чувствую себя при этом абсолютно счастливой.
Я сильно похудела. Под глазами залегли темные круги, щеки запали, а скулы неожиданно резко обозначились на лице. Когда Тайка подносила мне зеркало, я равнодушно смотрела на какую-то совершенно постороннюю женщину, которая повторяла все мои движения. Она просто не могла быть мной.
Моя верная Тайка и Южин были единственными людьми во всем обозе, с которыми я разговаривала. Потому что только с ними я могла говорить о своей ненависти.
Когда на горизонте появились башни Беломорья, хмурая Тайка начала улыбаться. Она вытащила меня из дормезы на привале, который Адрей устроил потому, что ему понравилась полянка у дороги, и тыча пальцем в красные маковки белых каменных башень, убеждала меня, что скоро мы доедем и все закончится.
Она не знала, что все закончится только тогда, когда Адрей будет болтаться на пеньковой веревке на площади в Нижнем городе Яснограда. Быть повешенным на той же виселице, что нищие и бродяги, самая унизительная смерть для отпрыска Высокого рода.
А я буду стоять рядом во время казни, смотреть ему прямо в глаза и улыбаться. Пока же надо было доехать до порта и закончить то, ради чего я решилась на этот кошмар: купить корабль. И отправить мужа в плавание, исполнять поручение его величества.
Но Адрей решил, что люди и лошади нуждаются во отдыхе, и остановился в трактире прямо под белокаменными стенами города. Он был страшно зол: я так и не понесла, несмотря на все его старания.
Глава 33
Ночью разыгралась непогода. Небо заволокло чернильно-черными тучами, из-за которых ночь стала казаться еще темнее. Сильный ветер яростно хлопал ставнями, выл в трубе и даже сорвал дранку с крыши конюшни, вызвав переполох в постоялом дворе. Пожилой, но еще крепкий хозяин постоялого двора, крепко матерясь и ругаясь на чем свет стоит, поставил вместо себя за стойкой сына-подростка, а сам выскочил на улицу. Лошадей надо было перевести из конюшни в пустой амбар до того, как хлынет ливень. Иначе кони полягут, а он разориться, выплачивая виру за каждую погибшую в дырявой конюшне лошадь.
Купцы и их работники тоже не отсиживались за столами. Они суетились во дворе, проверяя тугие веревочные крепления на тюках и накрывая возки просмоленными пологами, подготовленными как раз на такой случай. Пологи на ветру вздувались парусами, вырывались из рук и оглушительно хлопали свободными концами в воздухе. Купцы громко орали, стараясь перекричать шум. Каждый из них знал, убытки от безжалостной стихии им придется покрывать не один год. А кто-то и вовсе не сможет, лишившись всего нажитого.