Властелин Колец: Две Крепости (Две башни) (др. перевод)

Толкин Джон Рональд Руэл

— А как же, по-твоему, удалось одному из них руки высвободить? — спросил Гимли.

— Чего не знаю, того не знаю, — отвечал Арагорн. — Не знаю и того, зачем орк их утащил. Едва ли он помогал им сбежать… Погодите, погодите-ка, я как будто разрешил один вопрос, который донимал меня с самого начала. Кажется, я начинаю понимать, почему орки, одолев Боромира, схватили Мерри с Пином и бросились наутек. Остальных они не искали, скарб наш не разграбили, а припустились прямым путем к Изенгарду. Может, решили, что им в когти попал Хранитель Кольца со своим верным другом? Нет, не так. Не рискнули бы хозяева орков доверить им столь

важную тайну, если б даже сами ее проведали. Нельзя с орками в открытую говорить о Кольце: ненадежные они рабы. Им, должно быть, просто велели любой ценой захватить в плен хоббитов и доставить их живьем. А перед решающей битвой кто-то попытался улизнуть с драгоценными узниками. Пахнет предательством, но это у них в заводе; какой-нибудь ражий и лихой орк решил дать тягу с живой добычей и отличиться в одиночку. Вот вам моя разгадка, можете разгадывать иначе. Ясно только, что хотя бы один из наших друзей спасся, и надо его найти и выручить: без этого нет нам пути в Ристанию. Раз судьба занесла его в Фангорн, придется следовать за ним, отринув страхи и опасения.

— Я уж и не знаю, что меня больше пугает: Фангорн или пеший путь в Ристанию, — проворчал Гимли.

— Тогда пошли в Лес, — сказал Арагорн.

Вскоре отыскались новые, опять-таки еле заметные хоббитские следы: возле берега Онтавы и под раскидистыми ветвями огромного дерева на самой опушке — земля там была голая и сухая.

— Уж один-то хоббит точно стоял здесь и озирался, а потом побежал в Лес, — сказал Арагорн.

— Значит, и нам Леса не миновать, — вздохнул Гимли. — Ох, не по нутру мне этот Фангорн, и ведь сказано было — нам в него не забираться! За ними, так за ними, только бы не сюда.

— А я не думаю, что это злокозненный Лес, не внушает он мне опаски, — задумчиво произнес Леголас. Он стоял у лесного порога, подавшись вперед, вслушиваясь и вглядываясь в тусклую чащобу. — Кознями здесь и не пахнет; я, правда, чую слабое и дальнее зловещее эхо — наверно, где-нибудь в темной глуши деревья с гнилой сердцевиной таят недобрые замыслы. Но поблизости нет никакого лиходейства, просто Лес встревожен и рассержен.

— На меня-то за что ему сердиться? — буркнул Гимли. — Я ему худа не сделал.

— Не сделал, — подтвердил Леголас. — Но он и без тебя натерпелся. И еще… Что-то такое в этом Лесу то ли творится, то ли готовится. Чувствуешь, как замерло все кругом? Дыханье перехватывает.

— Да, душновато, — согласился гном. — Лихолесье-то ваше куда погуще будет, и дух там спертый, но не такой затхлый, и деревья не такие ветхие.

— Древний Лес, очень древний, — проговорил эльф. — Я даже словно бы помолодел, а то с вами, детишками, я сущий дед-лесовик. Древний Лес, хранилище памяти. Мне бы здесь гулять да радоваться, кабы не война.

— Тебе-то конечно, — хмыкнул Гимли. — Ты как-никак лесной эльф, хотя все вы, эльфы, и лесные, и прочие, народ чудной. Однако ты меня приободрил. Что ж, куда ты, туда и я. Ты держи лук наготове, а я приготовлю секиру. Только пусть деревья не сердятся, — поспешно добавил он, покосившись на могучий дуб, под которым они стояли, — я их пальцем не трону. Просто не хочу, чтобы тот старик, чего доброго, застал нас врасплох, вот и все. Пойдемте!

Леголас и Гимли не отставали от Арагорна, а тот шел чутьем по грудам сухой листвы, меж

ворохами валежника. «Беглецов, — рассудил он, — наверняка потянет к воде», — и держался близ берега Онтавы. Так они и вышли к тому месту, где Мерри и Пин напились, вымыли ноги и оставили две пары отчетливых следов — побольше и поменьше.

— Добрая весточка, — сказал Арагорн. — Следы, В правда, третьегодняшние, и похоже, что затем хоббиты пошли прочь от реки.

— Ну и как же нам быть? — спросил Гимли. — Прочесывать, что ли, весь Фангорн? Припасов у нас маловато. Хороши мы будем, ежели хоббиты найдутся через неделю-другую: усядемся рядком и для пущего дружества вместе ноги протянем.

— Хоть ноги вместе протянем, тоже неплохо, — сказал Арагорн. — В путь!

В свой черед они подошли к отвесу Древенной горы и, запрокинув головы, разглядывали щербленые ступени, ведущие на уступ. Сквозь быстрые рваные облака пробивалось солнце, оживляя и расцвечивая унылый серый лес.

— Взберемся наверх, оглядеться бы надо! — предложил Леголас. — Трудно все-таки дышится, а там воздух посвежее.

Арагорн пропустил друзей вперед и медленно поднимался следом, тщательно осматривая ступени и выступы.

— Почти уверен, что хоббиты здесь побывали, — сказал он. — Но следов их незаметно, а чьи тут небывалые следы — ума не приложу. Ладно, оглядимся, может, что и высмотрим.

Он выпрямился во весь рост и без особой надежды окинул взглядом окрестность. Уступ был обращен на юго-восток, с хорошим восточным обзором. Но виднелись только верхушки деревьев, серо-зеленой лавиной наползавших на степь.

— Изрядного мы крюка дали, — заметил Леголас. — Свернули бы на второй или третий день к западу от Великой Реки и давным-давно все как один добрались бы досюда. Так ведь почем знать, куда тебе надо, пока не придешь.

— Нам вовсе и не надо было в Фангорн, — возразил Гимли.

— А попали мы сюда, как птички в силок, — сказал Леголас. — Посмотри!

— Куда смотреть-то?

— Вон туда, в чашу.

— Ну и что ты там углядел своими эльфийскими глазами?

— Тише ты разговаривай! Смотри, смотри, — показал Леголас. — В лесу, на тропе, которой мы шли… Это он: видишь, пробирается между деревьями.

— Ага, теперь вижу! — зашептал Гимли. — Гляди, Арагорн! Говорил я тебе? Старик, он самый, в грязном сером балахоне, потому я его сначала и не заметил.

Арагорн присматривался к согбенному путнику: тот уже вышел из лесу у склона горы. С виду старый нищий, брел он еле-еле, подпираясь суковатым посохом, брел, устало понурив голову, не глядя по сторонам. В других землях они бы окликнули его, обратились с приветливым словом, а сейчас стояли молча, напрягшись в непонятном ожидании, чуя смутную и властную угрозу.

Гимли глядел во все глаза, как согбенный старец шаг за шагом приближался, и наконец не вытерпел, крикнул сдавленным шепотом:

— Бери лук, Леголас! Целься! Это Саруман. Не давай ему рта раскрыть, а то околдует! Стреляй сразу!

Леголас нацепил тетиву — медленно, будто вопреки чьей-то воле — и нехотя извлек стрелу из колчана, но к тетиве ее не приладил.

— Чего ты дожидаешься? Что это с тобой? — яростно прошептал Гимли.

— Леголас прав, — спокойно молвил Арагорн. — Нельзя беспричинно и безрассудно убивать немощного старика, чего бы мы ни опасались, что бы ни Подозревали. Подождем, посмотрим!