Властелин Колец: Две Крепости (Две башни) (др. перевод)
Шрифт:
А за рощей они так и замерли, увидев строй витязей в сверкающих кольчугах и рослых черно серебряных стражей, и все они склонились перед ними. Один из стражей затрубил в длинную трубу, а они шли и шли светлой просекой возле звенящего потока. И вышли на зеленый простор. Вдали серебрилась в легкой дымке широкая река и виден был длинный лесистый остров, у берегов которого стояли бесчисленные корабли. А поле обступило войско, блистая ровными рядами. Когда хоббиты приблизились, сверкнули обнаженные мечи, грянули о щиты копья, запели рога и фанфары, и воскликнули люди многотысячным голосом:
ДаФродо и Сэм закраснелись, глаза их сияли изумлением; выйдя на поле, они увидели, что посредине гудящего войска были воздвигнуты, дерн на дерне, три высоких трона. За троном направо реяло бело-зеленое знамя, и на нем скачущий конь, налево, на голубом знамени, плыл кораблем в дальнее море серебряный лебедь, а над самым высоким троном на огромном плещущем черном знамени сияло белое цветущее древо, осененное короной с семью блистающими звездами. На троне сидел витязь, облаченный в броню, и громадный меч лежал у него на коленях, а голова его была не покрыта. Они подошли, и он встал; и они узнали его, хоть он и изменился: лицо у него было горделивое и радостное, царственное лицо повелителя, и был он по-прежнему темноволосый и сероглазый.
Фродо кинулся ему навстречу, и Сэм ненамного отстал.
— Ну, дела! — крикнул он. — Бродяжник, он самый, не будь я хоббит!
— Да, он самый, — отвечал Арагорн. — Далека, видишь, оказалась дорога от Пригорья, где я тебе не понравился! Да, трудновато нам всем пришлось, но тебе-то, пожалуй, труднее всех.
И затем, к изумлению и великому смущению Сэма, он преклонил перед ним колено, а потом взял их за руки — Фродо за правую, Сэма за левую — и повел к трону, посадил, обернулся к воинству и вождям и промолвил громче громкого:
— Воздайте им великую хвалу!
А когда отзвучал, разнесся и смолк восторженный клик, Сэм был поражен пуще прежнего и счастлив, как никогда, ибо выступил вперед гондорский песнопевец и, преклонив колена, испросил позволения пропеть новую, небывалую песнь. Но прежде сказал он:
— Внимайте! Внимайте, доблестные витязи, вожди и воины, князи и правители; вы, воители Гондора, и вы, конники Ристании; вы, сыны Элронда, и северные дунаданцы; вы, эльф и гном, и вы, великодушные уроженцы Хоббитании, и весь свободный народ Запада — внимайте и слушайте. Ибо я спою вам о девятипалом Фродо и о Кольце Всевластья.
Не веря своим ушам, Сэм звонко и радостно рассмеялся, вскочил и воскликнул:
— О чудеса из чудес и слава небывалая! Да я и мечтать не смел, чтобы такое сбылось!
И все воины тоже смеялись и плакали. Над
Наконец, когда солнце склонилось за полдень и протянулись тени деревьев, песнопевец закончил песнь.
— Воздайте ж им великую хвалу! — воскликнул он и опустился на колени. Встал Арагорн, заволновалось войско, и все пошли к накрытым столам, пошли провожать пиршеством разгоревшийся день.
Фродо и Сэма отвели в шатер; они сняли истасканную, грязную одежду; ее бережно свернули и унесли, и новое нарядное платье было дано им взамен. Пришел Гэндальф, держа в руках, к удивлению Фродо, северный меч, эльфийский плащ и мифрильную кольчугу — все, что забрали орки в Мордоре. А Сэму он принес позолоченную кольчугу и почищенный, заштопанный плащ и положил перед ними оба меча.
— Никакого меча мне больше не нужно, — сказал Фродо.
— Нынче вечером придется быть при мече, — отозвался Гэндальф.
Фродо взял прежний кинжал Сэма, который в Кирит-Унголе сочли его оружием.
— А Терн — тебе, Сэм, — сказал он.
— Нет, хозяин! Вы его получили от господина Бильбо вместе с этой серебристой кольчугой. Он бы сильно удивился, если б вы меч кому-нибудь отдали.
Фродо уступил, и Гэндальф, словно оруженосец, преклонил колена, опоясал его и Сэма мечами и надел им на головы серебряные венцы.
Так облаченные, явились они на великое пиршество — к главному столу возле Гэндальфа, конунга Эомера Ристанийского, князя Имраиля и других военачальников Западного ополчения; и тут же были Гимли и Леголас.
Постояли в молчании, обратившись лицом к западу. Затем явились два отрока-виночерпия, должно быть, оруженосцы: один в черно-серебряном облачении стража цитадели Минас-Тирита, другой в бело-зеленом. Сэм подивился, как это такие мальцы затесались среди могучих витязей, но, когда они подошли ближе, протер глаза и воскликнул:
— Смотрите-ка, сударь! Ну и дела! Да это же Пин, то бишь, прошу прощения, господин Перегрин Крол и господин Мерри! Ну и выросли же они! Батюшки! Видно, не нам одним есть чего порассказать!
— Нет, Сэм, не вам одним, — сказал Пин, радостно ему улыбаясь. — И уж как мы станем рассказывать, так вы только держитесь — погодите, вот кончится пир. А пока что возьмите в оборот Гэндальфа, он теперь вовсе не такой скрытный, хотя больше смеется, чем говорит. Нам с Мерри недосуг — как вы, может, заметили, мы при деле, мы — витязи Гондора и Ристании.
Долго длился веселый пир. Когда же солнце закатилось и поплыла луна над андуинскими туманами, проливая сияние сквозь трепетную листву, Фродо и Сэм сидели под шелестящими деревьями благоуханной Итилии и далеко за полночь не могли наговориться с Мерри, Пином и Гэндальфом, с Леголасом и Гимли. Им рассказывали и рассказывали обо всем, что случилось без них с остальными Хранителями после злополучного дня на Парт-Галене близ водопадов Рэроса, и не было конца их расспросам и повести друзей.