Властелин Колец (Перевод В. С. Муравьева, А. А. Кистяковского)
Шрифт:
Поначалу казалось, что решили они правильно: даже и поехали опять быстрее, хотя, когда солнце пронизывало листву, светило оно чуть ли не сзади. Опять начали сходиться деревья. Откуда ни возьмись глубокие рытвины пересекали путь, будто гигантские колеи, заброшенные рвы или овраги, поросшие репейником. И все, как назло, поперек. Обойти их не было возможности, надо было перебираться, а внизу частая поросль и густой терновник – влево и не пробуй, а вправо расступается. Подавшись вправо, с горем пополам выкарабкивались наверх, а там темной стеною теснились деревья: налево и в гору
Через час-другой они потеряли направление – знали только, что идут на север. Кто-то вел их, и они покорно брели все восточнее и южнее, в глубь Леса – в самую глубь.
Солнце клонилось к западу, когда они угодили в овражище шире и глубже всех прочих. Спустились – вернее, обрушились они туда чуть не кувырком, а выкарабкаться вперед или назад по такой крутизне и думать было нечего: не бросать же пони вместе с поклажей! Влево пути, конечно, не было; побрели вправо, вниз по оврагу. Податливая почва чавкала под ногами, повсюду струились родники, и вскоре оказалось, что они идут следом за журчащим, лепечущим ручейком, пробившимся сквозь болотный дерн. Потом склон стал круче, разлившийся ручей уверенно забурлил и потоком хлынул под откос. Они шли глубокой мрачной балкой, сверху затененной деревьями.
Вдруг перед ними точно распахнулись ворота, и в глаза блеснул солнечный свет. Они вышли из огромной промоины, прорезавшей высокий и крутой, почти отвесный глиняный берег. У ног их раскинулись пышные заросли осоки и камыша: впереди высился другой берег, такой же крутой и скользкий. Дремотный зной стоял в укромной речной долине. Посредине тихо катила мутно-бурые струи река, обросшая ветлой и ильмовником, над нею склонялись дряхлые ивы, ее обступали ветхие вязы, осклизлые берестовые стволы загромождали русло, тысячи тысяч палых листьев несла вода, их желтые мириады вяло трепетали в воздухе, тянуло теплым ветерком – и шуршали камыши, шелестела осока, перешептывались ивовые и вязовые ветви.
– Ну, теперь понятно, куда нас занесло! – сказал Мерри. – Совсем не в ту сторону. Это Ветлянка! Пойду-ка я поразведаю.
Он пробежал солнечной полянкой и затерялся в высокой траве. Потом вернулся – как из-под земли вырос – и объявил, что под обрывом, у самого берега, вовсе не топко и есть прекрасная тропа.
– Пойдем по ней влево, – сказал он. – Глядишь, и выберемся на восточную опушку.
– Ну-ну, – покачал головой Пин. – Глядишь, может, и выберемся, если тропа выведет, а не заведет в топь. Ты думаешь, кто ее проложил и зачем? Уж наверно, не для нас. То-то мне в этом Лесу сильно не по себе, и я теперь готов верить любым небылицам про эти места. А далеко нам, по-твоему, до восточной опушки?
– Понятия не имею, – сообщил Мерри. – Равно как и о том, далеко ли мы от низовья Ветлянки и кто здесь умудрился проторить тропку. Одно знаю: вот такие пироги.
Раз так, делать было нечего, и они вереницей потянулись за Мерри к его неведомой тропе. Буйная осока и высокие камыши то и дело скрывали хоббитов с головой, но единожды найденная тропа никуда не девалась: она петляла и ловчила, выискивая проход по топям и трясинам. И все это время попадались ручьи,
Жара донимала хоббитов. Мошкара гудящим роем толклась над ними, и солнце немилосердно пекло им спины, наконец тропку перекрыла зыбкая серая тень, какие-то тощие ветви с редкой листвою. Что ни шаг – душней и трудней. Земля словно источала сонливость, и сонно колыхался парной воздух.
Фродо тяжко клевал носом. Пин, который едва плелся перед ним, вдруг опустился на колени. Фродо придерживал пони и услышал голос Мерри:
– Зря мучаемся. Все, я шагу больше не ступлю. Поспать надо. Там вон, под вязами, прохладней. И мух меньше!
Фродо его неверный голос очень не понравился.
– Взбодрись! – крикнул он. – Не время спать! Надо сначала выбраться из Леса!
Однако спутников его цепенила дремота. Сэм зевал и хлопал глазами. Фродо почувствовал, что и сам засыпает – в глазах у него все поплыло, и неотвязное жужжанье мерзких мух вдруг стихло. Был только легкий шепот, мягкое журчанье, дальний шелест – листья, что ли? Листья, конечно.
Он поднял усталые глаза и увидел над собою громадный вяз, древний и замшелый. Вяз раскинул над ними ветви, словно распростер бесчисленные руки – длинные, узловатые, серые. Его необъятный корявый ствол был иссечен черными трещинами, тихо скрипевшими под перешептывание вялой листвы. И кругом сыпались листья… Фродо зевнул во весь рот и опустился на траву.
Мерри с Пином еле-еле дотащились до могучего ствола, сели и прислонились к нему возле зияющих трещин. Сэм плелся где-то сзади. Вверху плавно покачивалась сплошная завеса желто-серой листвы. Путники утомленно закрыли глаза и словно бы услышали сквозь дрему: вода у вяза, вода увяжет, вода притянет и в сон затянет… Они уснули, уютно убаюканные журчанием реки, у самого ствола огромного серого вяза.
Фродо изо всех сил отгонял сон, ему даже удалось встать на ноги. Его неодолимо тянуло к воде.
– Погоди-ка, Сэм, – пробормотал он. – Хорошо бы еще ноги… окунуть…
В полусне, цепляясь за ствол, он перебрался к воде, туда, где толстые, узловатые корни всасывались в реку, точно драконьи детеныши на водопое. Фродо оседлал дракончика, поболтал натруженными ногами в прохладной бурой воде и тут же уснул, прислонившись к необъятному стволу.
Сэм сидел и зевал во весь рот, изредка почесывая в затылке: как-то все-таки непонятно. Чудно что-то. Солнце еще не село, а они спят и спят. С чего бы это?
– Подумаешь, разморило, это пустяки, – соображал он. – А вот дерево чересчур уж большое, ишь, тоже мне, расшелестелось! Вода, мол, притянет и в сон затянет – доспишься, чего доброго!
Он стряхнул дремоту, встал и пошел поглядеть, как там пони. Две лошадки паслись далековато от тропы; он привел их обратно и тут услышал шумный всплеск и тихое-тихое клацанье. Что-то плюхнулось в воду, и где-то плотно притворили дверь.
Сэм кинулся к берегу и увидел, что хозяин с головой ушел в воду возле самого берега, длинный цепкий корень потихоньку топит его, а Фродо даже не сопротивляется.