Властелин колец
Шрифт:
Время шло своим чередом; наступил год 1421–й. В марте Фродо снова заболел и с большим трудом скрыл это от Сэма — он знал, что у Сэма хватает других забот. Двадцать пятого марта — Сэм радовался: надо же, именно двадцать пятого! — Рози разрешилась первым ребенком.
– Я прямо в тупике, господин Фродо, — пожаловался Сэм. — Мы собирались назвать его Фродо, с вашего позволения, но оказалось, что имя нужно не ему, а ей! Вообще–то она славная девчушка и пошла в мать, а не в отца, так что ей повезло. Только вот с именем — прямо загвоздка!
– Чем же тебе не нравится наш старый добрый обычай? — отозвался Фродо. — Выбери название какого–нибудь
– Наверное, вы правы, господин Фродо, — согласился Сэм. — В дальних странах мне доводилось слышать много всяких удивительных имен, но все они чересчур уж торжественные, чтобы их, так сказать, носить каждый день и протирать в коленках. А тут еще Старикан. «Слышь, — говорит, — назови ее как покороче, чтобы, значит, не обрывать на середине, когда кликать будешь!» Но если это будет цветочное имя, то можно и длинное — был бы цветок покрасивее. Видите ли, очень уж она хорошенькая, а вырастет — будет и того лучше.
Фродо немного подумал.
– Как насчет эланор, «солнечной звездочки»? Помнишь те маленькие золотые цветочки, которые растут в траве Лотлориэна?
– В самое яблочко попали, хозяин! — вскричал Сэм с восторгом. — То, что надо!
Маленькой Эланор исполнилось уже почти полгодика, а лето 1421–го уже почти превратилось в осень, когда в один прекрасный день Фродо позвал Сэма к себе в кабинет.
– В четверг день рождения Бильбо, Сэм, — сказал он. — Старик все–таки побил Геронтиуса Тукка. Ему исполняется сто тридцать один год!
– Вот это да! — воскликнул Сэм. — Он у нас просто чудо!
– Так вот, Сэм, — продолжал Фродо. — Надо, чтобы ты переговорил с Рози и узнал, сможет ли она какое–то время обойтись без твоей помощи. Я хочу, чтобы ты поехал со мной. Не удивляйся! Мне известно, что дальние путешествия тебе теперь заказаны… — В голосе Фродо слышалась грусть.
– Да как сказать! Боюсь, впрочем, что вы правы, господин Фродо.
– Это понятно. Но не грусти! Ты все–таки сможешь немного проводить меня. Скажи Рози, что отлучишься всего на каких–нибудь две недели и непременно вернешься в добром здравии.
– Будь моя воля, я проехался бы с вами до самого Ривенделла. Уж больно хочется повидать господина Бильбо, — вздохнул Сэм. — Но если посмотреть с другой стороны, меня теперь тянет только в одно место на всем белом свете, и это место — здесь. Я просто надвое разрываюсь!
– Бедняга Сэм! — вздохнул Фродо. — Могу себе представить… Но потерпи, скоро твои муки кончатся. Ты задуман крепким и цельным, и ты никуда от этого не денешься.
Весь следующий день, а то и все два дня, Фродо с Сэмом провели в кабинете, пересматривая бумаги и записи. Затем Фродо отдал Сэму ключи от Котомки. Среди прочего имущества была и книга — большая, в гладком кожаном переплете алого цвета. Страницы в книге были исписаны почти все, за исключением двух–трех последних. Вначале их покрывала беспорядочно скачущая мелкая, тонкая вязь, какой обычно писал Бильбо; но вскоре вязь уступала место твердому, летящему почерку Фродо. Этот почерк шел уже до самого конца. Книга честь по чести разделялась на главы, но глава 80–я оставалась незаконченной. Названий у книги было много — они следовали друг за другом, но, кроме последнего, все были перечеркнуты:
Мой дневник.
Неожиданное путешествие.
Туда
Приключения пяти хоббитов.
Повесть о великом Кольце,
составленная Бильбо Бэггинсом
по его собственным впечатлениям
и по рассказам друзей.
Как мы участвовали в Войне за Кольцо.
На этом почерк Бильбо кончался, и выведенная рукой Фродо последняя, неперечеркнутая запись гласила:
НИСПРОВЕРЖЕНИЕ ВЛАСТЕЛИНА КОЛЕЦ
и
ВОЗВРАЩЕНИЕ КОРОЛЯ
глазами Маленького Народа.
Воспоминания Бильбо и Фродо,
уроженцев Заселья, дополненные рассказами друзей
и сверенные с учением мудрых,
а также Выдержки из Книг Предания,
переведенные хоббитом Бильбо в Ривенделле.
– Гляди–ка, оказывается, вы ее почти закончили, господин Фродо! — воскликнул Сэм. — Крепко же вы над ней поработали!
– Я совсем закончил ее, Сэм, — поправил Фродо. — Дело за тобой.
Двадцать первого сентября Сэм и Фродо вместе отправились в дорогу. Фродо ехал на том самом пони, что привез его домой из Минас Тирита (теперь этого пони звали Бродягой), а Сэм — на своем любимце Билле. Стояло ясное, золотое утро. Куда они направляются, Сэм не спрашивал: ему казалось, что он догадывается и так.
Хоббиты свернули на Амбарную дорогу и холмами направились к Лесному Углу. Они не погоняли своих лошадок, и те шли, как им хотелось, — то быстрее, то медленнее. На ночь остановились в Зеленых Холмах, а к вечеру следующего дня дорога, полого спускавшаяся в долину, вошла в тень первых деревьев.
– Не за этим ли деревом вы прятались, когда мы в первый раз повстречали Черного Всадника, а, господин Фродо? — спросил Сэм, показывая на обочину. — Трудно и поверить, что это был не сон!..
Уже настал вечер и на востоке замерцали первые звезды, когда хоббиты миновали памятный им поваленный дуб, свернули на тропу в зарослях орешника и спустились по ней с холма. Сэм ехал молча, глубоко уйдя в воспоминания, и не сразу услышал, что Фродо тихонько мурлычет под нос старую дорожную песню. Только слова были не совсем те, что прежде:
Привычный тракт, что прост и прям, Чудес не обещает нам. Но стоит за угол свернуть — И пред тобою ляжет путь, Доселе спрятанный от глаз, Хоть мимо ты ходил не раз. Настанет день — и я шагну В ту неизвестную страну, Куда ведет тот тайный ход — На Запад или на Восход, Откуда тысячи дорог Берут неведомый исток.И вдруг снизу, из долины, словно в ответ песне, донеслось: