Властелин Колец
Шрифт:
Фродо в роли хозяина дома приступил к неприятной обязанности провожать гостей. По всему лугу молниеносно разнеслась весть о странных событиях, хотя сам Фродо не произнес ничего, кроме многократно повторенного «утро вечера мудреней».
Около полуночи за самыми важными гостями заехали повозки и одна за другой увезли с Холма сытых, но очень недовольных хоббитов. За теми не очень именитыми гостями, которые не по своей вине задержались и не смогли уйти до полуночи, пришли нанятые специально для этого садовники с тачками.
Ночь в конце концов прошла. Солнце встало раньше хоббитов. Днем пришли (тоже по уговору) помощники, чтобы навести порядок.
Надо было убрать
– Господин Бильбо Торбинс уехал. И, насколько мне известно, навсегда.
Некоторых Фродо пригласил в дом, потому что Бильбо «оставил для них словцо». В коридоре громоздились пакеты и пакетики разных размеров, а также мелкие предметы из мебели. К каждому пакету и к каждому предмету была прикреплена карточка. Надписи на карточках звучали примерно так: на зонтике: «Аделярду Туку, чтобы у него был, наконец, собственный зонт, – от Бильбо» (это потому, что Аделярд, не имея зонта, частенько уносил чей-нибудь непомеченный зонтик);
«Дорогой Доре Торбинс в память о долгой переписке – от любящего Бильбо» – на огромной корзине для бумаг (Дора была старшей из живущих родственниц Бильбо и Фродо, ей стукнуло 99 лет, и за последние полвека она исписала горы бумаги полезными советами мелким почерком);
«Милу Закопансу – в надежде, что ему это пригодится, – от Б.Т.» – на ручке с золотым пером и флаконе чернил (Мил никогда не отвечал на письма);
«Лично для Анжелики – от дяди Бильбо» – на круглом вогнутом зеркале (юная Анжелика была истинной представительницей Торбинсов и считала себя непревзойденной красавицей);
«Для библиотеки Гуга Тугобрюха – от одного из жертвователей» – на пустой книжной полке (Гуг часто брал у друзей книжки почитать, а отдавал гораздо реже);
«Лобелии Сумкин-Торбинс – чтобы помнила» – на коробке с серебряными ложками. Бильбо подозревал, что большинство серебряных ложек, исчезнувших из дома за время Путешествия, перекочевало к Лобелии (Лобелия, пришедшая позже всех, прекрасно поняла, о чем ей следовало помнить, но ложки взяла).
Мы привели надписи лишь на нескольких подарках из множества им подобных. За долгую жизнь Бильбо в его норе скопилось много разных вещей. Хоббичьи норы часто оказываются загроможденными со временем, что можно объяснить распространенным обычаем вручения взаимных подарков. Это не значит, что хоббиты всегда лезут из кожи, чтобы непременно подарить что-нибудь новое. Среди подарков бывали вещи из куч сдачи, неизвестного назначения, которые уже не первый раз циркулировали по всей округе. Но Бильбо обычно дарил друзьям предметы, специально купленные для этой цели, а все, что получал в подарок, хранил. В тот день старая его нора явно освобождалась от хлама.
На каждом прощальном подарке имелась карточка, собственноручно подписанная Бильбо, и на многих карточках были остроумные шутки с намеками. В большинстве случаев вещи были все-таки полезные, а надписи приятные.
Очень хорошие подарки от Бильбо получили бедняки, особенно сеседи с Пронырной. Деду Гэмджи, например, досталось
Седовласый Рори Брендибак в благодарность за свое всегдашнее радушие получил дюжину бутылок благороднейшего напитка: крепкого красного вина с винокурен Южной чверти, старинного и выдержанного, которое делал еще отец Бильбо. Осушив первую бутылку, Рори все простил Бильбо и с тех пор не уставал повторять, что Бильбо Торбинс – замечательный хоббит.
Фродо получил в наследство много добра: книги, картины, мебель, дорогую утварь… Но никаких признаков денег и сокровищ. Среди вещей, оставленных Бильбо, не было ни единой монеты и ни одной драгоценности, даже ни одной стеклянной бусинки.
К концу дня Фродо пришлось несладко. С быстротой пожара по округе разошлись слухи, что в Торбе раздают имущество Бильбо, и туда повалил народ; хоббиты толклись в норе без толку, но спровадить их было почти невозможно. Беспорядок они устроили изрядный. Подарки оказались перепутаны, наклейки с них содраны; вспыхивали ссоры. То один, то другой в прихожей пробовал меняться и торговать, а находились и такие, которые пытались стащить предназначенную не для них мелочь или просто хватали то, чем, казалось, пренебрегали другие, или что лежало сбоку без присмотра.
Дорогу от двери до ворот запрудили тележки и тачки.
В самый разгар сутолоки прибыли Сумкин-Торбинсы. Фродо как раз решил передохнуть и оставил своего друга Мерри Брендибака присмотреть за всем. Когда Отто громко потребовал свидания с Фродо, Мерри вежливо поклонился и ответил:
– Он сейчас не расположен никого видеть. Он отдыхает.
– Лучше скажи, прячется, – сказала Лобелия. – Но мы хотим с ним говорить и именно для этого пришли. Иди и доложи, что мы здесь.
Мерри ушел, надолго оставив их в прихожей, и они успели за это время обнаружить в прощальных подарках коробку с ложками для Лобелии. Настроение у них от этого не улучшилось. Наконец их проводили в кабинет.
Фродо сидел за столом, перед ним была куча бумаг. Было ясно, что он в самом деле не расположен никого видеть, а Сумкинсов и подавно. Он встал, держа руку в кармане, но обратился к вошедшим вполне учтиво.
Сумкинсы перешли в наступление и начали с того, что стали предлагать позорно низкие цены (ради дружбы) за дорогие вещи; на которых не было этикеток. Когда Фродо объяснил, что раздает только то, что Бильбо специально отобрал, они заявили, что все это им кажется подозрительным.
– Мне ясно одно, – сказал Отто. – Ты себе из всего этого нагреб, что хотел. Требую показать завещание!
Отто был бы наследником Бильбо, если бы тот не усыновил племянника. Поэтому он внимательно прочитал завещание – и возмущенно фыркнул. К полному его разочарованию, документ был составлен предельно ясно и правильно (по хоббичьему обычаю, в конце красовались подписи семи свидетелей красными чернилами).
– Нас опять надули! – повернулся Отто к жене. – Зря прождать шестьдесят лет! Серебряные ложки? Фу, ерунда!
Он щелкнул пальцами под носом у Фродо и затопал к выходу. Но от Лобелии было не так-то просто отделаться. Через некоторое время Фродо вышел посмотреть, что творится в остальных помещениях, и увидел, как она расхаживает по норе, исследуя закоулки и простукивая полы. Он твердой рукой вывел ее из своих владений, избавив от нескольких мелких, но довольно ценных предметов, непонятно как попавших к ней в зонтик. По ее лицу было похоже, что она собиралась на прощание произнести что-то убийственное, но, обернувшись уже на пороге, она проговорила только: