Властелин мёртвых. Часть 1. Навь или Явь?
Шрифт:
«Неужели он заснул таким сном? Вскрытие, ведь, не делали». Инга упросила врача, который оказался её одноклассником из параллельного класса, не делать этого, и он указал в справке причину смерти на основании медицинской карты Игоря.
Я бегом пробежал мимо охранника на входе, своего подчинённого, который с изумлением посмотрел мне в след. Залетел в кабину своих «Жигулей» и резко рванул с места…
4
Адвокат Чесменская и продавец магазина стройматериалов Марченко когда-то жили на одной улице. Специалист по евроремонту Дрей и учитель труда Гельман когда-то
Лещинский поставил кресты на всех своих блистательных версиях.
Рассыпалась в прах и новая—о преступнике, заметающем какие-то следы. Все пятеро скончались при обстоятельствах, начисто отметавших насилие. Гельмана прямо на уроке схватил инсульт. Чесменской стало плохо на улице – остановилось сердце. И так далее…
Пожалуй, дольше других продержался, словно перекочевавший со страниц детективных романов, карточный долг. Но Лещинский и от этой версии отказался. Такие люди вряд ли могли играть в карты на деньги…
Было ещё одно соображение, которое не давало Лещинскому покоя. Свои сомнения он решил проверить на Лисанове.
– Роман, – спросил он как-то его, – скажи, пожалуйста, за шесть лет твоей работы в отделе было хотя бы одно дело, чтобы действительно никто ничего не видел?
– Н-нет, пожалуй, не было. Какой-нибудь случайный свидетель обязательно отыскивался.
– То-то и оно! – торжествующе провозгласил Лещинский. – А теперь посмотри. За какой-то месяц с небольшим на кладбище раскапывают пять могил – а это, ты же понимаешь, надо как минимум пару часов лопатой без отдыха махать. Больше того: куда-то ухитряются увезти трупы. И никто ничего не видел: ни сторож, ни жители вокруг! Ну, возможно ли это?!
– М-м… Вообще-то… едва ли… – ответил, подумав, Лисанов. – А к чему ты клонишь?
– А ты сам не догадался? Ведь если никто не видел, как трупы увозили, значит…
– Значит, они где-то на кладбище? – закончил Лисанов.
– Конечно! Их надо искать там. И я их найду.
5
Игоря похоронили на стеклозаводском кладбище. А поскольку могилу рыть поехали я и Сашка Бородин, то по договорённости и за «умеренную» плату со служащими кладбища, выкопали мы её недалеко от главного входа.
Копали мы могилу почти весь день. Не торопясь, с длинными перерывами, во время которых пили «горькую» за упокой души своего лучшего друга… Но не пьянели. Лишь сильнее появлялось желание рыть и рыть. Чтобы было Игорьку хорошо и спокойно лежать.
Был месяц май. Солнце грело во всю свою весеннюю силу. Песок оказался мягким и копался легко…
Обычно не очень разговорчивый Борода всё время говорил. Я его слушал, иногда поддакивал. Говорили мы об Игоре… Хотя, если честно, мы намеренно
Копать могилу нам никто не мешал, не отвлекал.
Раза два подлетала огромная, иссиня-чёрная ворона, садилась недалеко на соседнюю могильную плиту. Ходила по ней, выискивая что-то среди ржавых венков, и косилась на нас блестящим глазом. Других ворон поблизости не было, и это казалось странным. Обычно эти птицы летают группами. Борода зачем-то кинул в неё комом сырого песка. Недовольно каркнув, она улетела…
– Делать что ли нечего? – спросил я, выбрасывая очередную лопату песка.
Борода пожал плечами:
– Пусть отсюда подальше летает, а то накаркает чего-нибудь…
Когда она появилась второй раз, мы сидели на лавочке у соседней могилы. Выпили по стакану водки и молча жевали хлеб с колбасой.
– Смотри, – сказал Борода, – опять прилетела.
Он бросил в сторону вороны кружок колбасы. Она сначала отскочила, вращая головой в разные стороны и недовольно каркая, но потом, поглядывая блестящим глазом в нашу сторону, боком – боком подскочила к колбасе и стала шустро теребить её своим мощным клювом.
– Жрёт, зараза, – пробормотал Борода, и бросил ещё один кружок колбасы.
Ворона в этот раз не отпрыгнула, а с каким-то достоинством, уже без суеты, принялась клевать.
– Однажды родственника хоронил, – сказал Борода, глядя на ворону. – Перед тем, как крышку гроба закрыть, замешкались мы с мужиками. Смотрим, птичка какая-то прямо на грудь покойнику села. Бабки сразу запричитали, что это душа в образе птички прилетела…
Я недоумённо взглянул на Сашку. «Бородой» его звали не из-за фамилии. Сколько его помню, он всегда носил небольшую аккуратную тёмную бороду, от которой млели все девицы. А вот его жене, Ольге, борода не нравилась, но заставить сбрить её она Сашку никак не могла.
– Это что же, в ней душа Игорька сидит? – спросил я, кивнув на ворону.
– Кто знает, – усмехнулся Сашка, задумчиво глядя на чёрную птицу. – Всё может быть…
Вдруг ворона суетливо соскочила с надгробия и исчезла в сухой, высокой траве. Откуда-то из-за редких сосен вышел небольшого роста мужичок в сером, китайском свитере, военных камуфляжных штанах и грязных кирзовых сапогах. Лицо у него было какое-то не запоминающееся, блеклое. Выделялись на нём только нос-пуговка и светлые, хитрющие глазки. На голове с редкими волосами небрежно сидела вязаная шапочка. В одной руке он держал наполненный чем-то белый полиэтиленовый пакет.
– Здравствуйте, – сказал он неожиданно густым, сочным баритоном, останавливаясь возле нас. – Кого хороните?
Его хитрые глазки зацепились за бутылку водки и никак не желали отводиться в сторону.
Отвечать мне не хотелось, так же, как и не хотелось наливать неизвестно кому выпить за упокой души друга. Но Борода был иного мнения. Он придерживался гласных и негласных житейских традиций, поэтому молча налил полстакана водки, положил сверху кусок хлеба с кружком колбасы.
– Друга хороним. Очень хорошего человека, – сказал Сашка, протягивая мужичку стакан с водкой и закуской. – Выпей за упокой его души…