«Властелин мира»
Шрифт:
Итак, еще день-два – и прощай, проклятая Малайя!
Как хорошо, что нет уже ни Вагнера, ни Смита – меньше хлопот.
Вот только Бетси… Жалковато: она все же хорошенькая. Но пусть перебесится, да поймет, что брак Генри Харвуда с Эдит Паркер, которую даже ее собственный дядя называет «лупоглазой жердью», является просто-напросто одним из видов коммерческой сделки. После свадьбы молодожены приобретают полную свободу действий, – тогда уж можно встретиться и с Бетси Книппс. Девочка хочет подержаться за корону «Королевы вселенной». Он может предоставить
Харвуд хохотнул и выкрикнул:
– Чен, ванну!
Кандидат во «Властелины мира» пекся о своем здоровье. Недавно он разузнал, что одна из выдающихся женщин-ученых Советского Союза, миссис Лепешински, предлагает использовать обыкновенную питьевую соду для укрепления нервной системы и улучшения обмена веществ в организме. Теперь ежедневно перед сном Харвуд принимал содовые ванны и был удовлетворен результатом действия этого средства.
– Чен, ванну!
Уже вторично отдает Харвуд приказ – и не слышит в ответ почтительного: «Готова, мистер!» Что случилось с косоглазым? Ведь такого предупредительного лакея, как уверяет губернатор, не найти во всей Малайе!
Харвуд подождал еще несколько минут и уже начал злиться, но вот в дверь неслышно проскользнул Чен. Он был так бледен и напуган, что Харвуд даже вскочил с места:
– В чем дело?.. Что случилось?
– Я… я…
– Ну, что ты?.. Что?.. – раздраженно выкрикнул Харвуд.
– Я не приготовил ванну…
– Ф-фу! – Харвуд вытер пот, но не подал виду, что готов расхохотаться над отчаянием китайца. – В такую духоту не приготовить ванну? Да что это, в конце концов!
– Простите, простите, мистер!.. У меня такого ни когда не бывало… – бормотал китаец. – Я служил у генерала Кането Фурухаши, японского коменданта Сингапура… У господина Макдональда Бейли, бывшего губернатора… У мистера…
– Достаточно. Что же случилось?
– Нет воды, мистер… Я не виноват, мистер. Я только что из насосной станции, мистер… Мотор испортился, мистер… Мастер говорит, что нужен капитальный ремонт, мистер…
– Хорошо, хорошо. Это не его дело. Передай ему мой приказ: пусть делает что угодно, а завтра вода должна быть.
– Будет выполнено, мистер!
Китаец попятился к дверям, низко поклонился и исчез.
Случись это в какой-нибудь иной день – Харвуд, вероятно, рассердился бы не шутя: этого еще не хватало – лишать себя комфорта из-за невнимательности туземцев! Слишком уж часто начало у них все портиться: моторы, трансформаторы, автомашины.
Но сегодня босс был настроен миролюбиво: а, пустяки! Оборудование за три года работы в гнилом климате действительно может выйти из строя. Ремонтировать его, конечно, никто не собирается. Через день-два все имение, и главный интегратор в первую очередь, превратится в пыль и пепел… Харвуд на Чена накричал для порядка. Китаец очень испугался. Это хорошо. Вот такими и должны быть «люди-роботы».
…Однако если бы Харвуд увидел в эту минуту своего слугу, он бы жестоко разочаровался в своем идеале «живых машин».
Едва лишь Чен-старший вышел из
Рабская покорность, унизительное самоуничижение – все осталось там, в комнате того, кто считает себя пупом земли. Привыкший ползать перед сильными обожает, чтобы перед ним ползали слабые. Так пусть же босс считает Чена былинкой, клонящейся от дуновения ветра; насекомым, которого можно растоптать в любую минуту; похожим на себя, но более мелким мерзавцем!.. Пусть!.. Мистер Харвуд не подозревает, что его ожидает участь всех предыдущих хозяев Чена-старшего. Мистера повесят партизаны, как повесили японского генерала Канете Фурухаши, бывшего губернатора Макдональда Бейли и еще нескольких преступников!
Не стоило бы дразнить мистера преждевременно. Пусть купался бы в соде, – все равно это не удлинит его век, если будет провозглашен приговор народа. У Чена действительно никогда не было случаев невыполнения приказа хозяина. Но что ж, ничего не поделаешь.
Лишь позавчера пришлось отослать с шифрограммой последнего голубя, а сегодня товарищ Чеклоу попросил срочно отправить на базу очень важное сообщение. Столь важное, что если оно не будет получено своевременно, то погибнут сотни, а может быть и тысячи людей.
Существовал выход из Гринхауза, – выход, о котором позабыли и Смит, и Харвуд, – труба водопровода.
При постройке этих лабораторий выяснилось, что наиболее удобное место для сооружения артезианского колодца находится метрах в двухстах от главного корпуса Гринхауза. От этого колодца провели на значительной глубине трубу к большому бассейну у мастерских, а уже оттуда воду перекачивали в водонапорную башню.
Спустя несколько недель вся местность за стенами Гринхауза густо заросла кустарником. Кусты закрыли люк над артезианским колодцем, и для всех стало привычным, что вода в Гринхаузе, так сказать, «собственная».
Этот потайной ход открыл сообщник Чена – слесарь водопровода.
Лишь однажды Чен воспользовался этим выходом, – несколько месяцев тому назад, когда Харвуд и Смит неожиданно выехали в Сингапур. Именно тогда старик принес в Гринхауз клетку с почтовыми голубями Паримы, а ей показал, где находится люк.
Но чтобы выбраться отсюда по этому пути, нужно прежде всего снизить уровень воды в подводящей трубе, остановить моторы насосов. Вот почему пришлось срочно «испортить» механизмы водокачки.
Когда Чен вошел в насосную, то увидел картину, способную убедить каждого: ремонт в разгаре, мастер и его помощник из кожи лезут, чтобы уложиться в срок. Но если бы кто-нибудь, – даже не специалист, – проследил за работой этих людей на протяжении нескольких минут, то убедился бы в противоположном: тут чистые детали нарочно пачкали грязным маслом и расшвыривали по углам, исправное превращали в испорченное, прочное – в шаткое.
Мастер, – худощавый пожилой китаец, – поднялся, вопросительно посмотрел на Чена. Тот отрицательно покачал головой, показал полпальца, сел на корточки, закурил трубку.