Властелин рек
Шрифт:
— А я бы вас всех под нож… Продадут они нас… Продадут!
Вскоре в Искер прибыл вождь вогульского племени. Тогда в карауле стоял Архип. Вогулы, коренастые, черноволосые, прибыли на оленях, запряженных в сани. Из саней чинно вылез невысокий старец в кожухе из оленей кожи, в пышной соболиной шапке. Его окружала вооруженная копьями стража.
— Проведи к атаману, — вскинув на плечо пищаль, бросил Архип стоявшему с ним в карауле моложавому казаку…
Ермак принимал гостя в юрте самого Кучума. Пологи оленей шкуры, завешивающей вход, отодвинулись, и вождь медленно и степенно вступил в юрту. Не снимая своей соболиной шапки,
— Перед тобой князь Бояр, вождь вогульского племени. Он пришел выказать тебе свое почтение и привез дары.
— Чего они там привезли? — спросил Ермак у Брязги.
— Рыбу сушеную и мороженую, убоину, — ответил Брязга. На его глазах казаки Выгружали из вогульских саней тюки подарками.
— Спроси, чего он хочет, — обратился к толмачу Ермак. Он все не сводил взгляда со старика. Лицо Бояра было словно высеченным из воска — неживым, непроницаемым, но говорил он твердо, уверенно, обращаясь к атаману, как к равному себе.
— Князь хочет мирно жить со своим народом на своей земле.
— А разве он не служит сибирскому хану? — вновь вопросил Ермак.
— Князь говорит, что надобно служить сильному. Кучум был силен, но ты одолел его. Отчего, говорит, ему не стать тебе добрым другом?
— Хотят жить на своих землях и просятся под руку твою, атаман, — подсказал Брязга.
Ермак размышлял недолго. Поднявшись медленно, он произнес:
— Скажи ему, что он и народ его могут жить на своих землях и далее. Спроси, чем платили они хану?
— Князь говорит, что они платили сто соболей в год.
— Добро. Пущай нам платит столько же и идет с миром.
Бояр, услышав ответ атамана, склонил голову и что-то вопросил, так же степенно, твердо. Толмач перевел:
— Означает ли это, что люди твои, атаман, не станут насильничать над его племенем и насаждать своих богов?
— Скажи ему, — глядя Бояру в его темные узкие глаза, произнес Ермак, — скажи, что никто не тронет ни его, ни его людей. И молятся пущай, кому захотят.
С тем и ушел князь Бояр, ставший первым союзником Ермака в этой чужой, дикой земле. Когда все покинули юрту, Брязга молвил:
— Ныне ты правитель этих земель. Уверен, скоро еще больше племен перейдут под твою руку.
— Пока мы сильны, они нашу власть признают, — усмехаясь, ответил Ермак. — Едва мы ослабнем — получим от них нож в спину. Да и Кучум еще не побежден. Надобно разведать, где он со своим войском остановился.
— И я о том думал, — кивнул Брязга. — Вокруг нас тьма татарских селений и сотни племен, верных Кучуму. Ты же понимаешь, что, ежели не попросить государевой помощи, мы здесь погибнем?
— Была мысль. Но не все пойдут за нами, ежели так.
— Ты про Кольцо? Этот долго противиться будет, — покачал головой Брязга, — но ведь ты наш атаман, за тобой мы и пошли сюда.
— Ванька Кольцо бы с тобой поспорил. Он считает, что имеет такую же власть над войском, как я. Наверняка опять беситься будет, что вогульский вождь ко мне приходил, а не к нему.
— Как бы он тебе еще большим врагом, чем татары, не стал, — с опаской произнес Брязга. —
Но Ермак еще не желал мыслить о том, он колебался, ибо не был уверен в том, что он захочет повести своих людей на государеву службу. Да и ныне он только и мыслил о том, как пережить зиму и где найти новое пристанище Кучума, дабы быть готовым, ежели сибирский хан захочет отвоевать свою столицу…
Брязга возглавил разъезд, отправившийся к озеру Абалак, которое, как доложили местные поселенцы, кишело рыбой — припасы приходилось пополнять постоянно охотой и рыбал-кой, иначе до конца зимы никто не доживет. Заодно есаул должен был разведать о местонахождении лагеря Кучума — Ермак был уверен, что хан не мог далеко уйти…
Отряд двигался по льду замерзшей реки. Суровая зимняя тайга молчала, раскинувшись по берегам. Бледное холодное солнце, будто притаившись, пугливо выглядывало из-за зубчатой кромки леса. Отряд, из-за своих косматых меховых накидок похожий на звериную стаю, мерно вел лошадей, стараясь не создавать лишнего шума. Искер, единственное безопасное место для них, остался далеко позади, в верстах пятнадцати. Остановив коня, Брязга пригляделся, почуяв что-то недоброе. Иван Карчига, нахлобучив шапку, тоже остановился подле него, принюхался.
— Что-то не так, — шепнул Брязга. — Кажись, рядом татарва притаилась. Может, где-то здесь и упрятался сибирский хан, а?
— Его-то нам и надобно найти, — уверенно ответил Карчига и тронул коня. — Пойдем! Нет тут ничего!
Они вдвоем догоняли ушедший вперед отряд. И незримо для них, петляя меж деревьями на берегу, мелькали тени, всю дорогу сопровождавшие казаков.
На озере Абалак было тихо и пустынно. Казачьи кони стояли стреноженными, рыли мордами снег в поисках пищи. Трое казаков уже откопали место для будущей проруби, принялись топорами колоть лед. Брязга выстроил вокруг часовых, сам встал в дозор, глядел вокруг. Он все не мог успокоиться, шарил глазами по окружившей их со всех сторон заснеженной тайге, казавшейся сейчас враждебной, страшной.
— Привиделось чего? — с ухмылкой вопросил стоявший подле него Карчига. Он был спокоен, и ему было забавно наблюдать тревогу есаула. В скольких выездах и дозорах им уже довелось побывать? Это всего лишь один из них…
— Привиделось, — не оборачиваясь к Карчиге, ответил Брязга.
— Тут и не такое привидится, — шепотом проговорил Карчига, вскидывая пищаль на плечо, — давеча был я в дозоре…
Но он не договорил — что-то гулко свистнуло перед лицом Брязги, и из горла Карчиги выросла дрожащая оперением стрела. Он так и стоял, открыв рот и выпучив глаза, как рыба, затем он что-то прохрипел, и на бороду ему хлынула кровь. Карчига еще не успел повалиться на спину, как что-то со страшной силой ударило Брязгу в спину, отчего он припал на одно колено, затем что-то так же ударило в правый бок, ожгло левую ногу. Он слышал, как несколько раз грохнули выстрелы, даже попытался встать, но два удара, в грудь и живот, повалили его на спину. Стрела, что впилась Брязге под левую лопатку, сломавшись, с хрустом вошла еще глубже под тяжестью его тела.